Слава начал чувствовать голову и шею, с жадностью всплывшего из морских глубин человека вдохнул первую порцию воздуха за несколько долгих минут. Его спас маленький пузырек с лекарством, не дающим никакого эффекта, кроме воздействия на нейроны мозга. Оно впиталось через нейромедиаторы и начало управлять организмом, как было задумано в медицинских лабораториях. Теперь тело просто игнорировало опасные многочисленные синдромы, лечение которых не представлялось возможным. Куда проще было перенастроить функционирование отдельных клеток в обход использования сбоивших веществ и участков, для этого лекарство и посылало команды прямиком в мозг.
К лежащему парню возвращалась едва не упорхнувшая от него жизнь. Тесные ремни на груди ослабили хватку, сердце успокоилось само и уняло окружавшие его органы, мышцы рук и ног перестали судорожно трястись. Дыхание медленно восстанавливалось, а в глаза вместе с кровью вернулось зрение, получив вместе с этим удар яркого от с непривычки света. Слава зажмурился, поднял послушные кисти рук, закрывая яркие лампочки на потолке. Стало немного темнее, а панический гул больше не распирал голову изнутри. Ему захотелось расслабиться вслед за всеми мышцами тела, забыть о неудачном массаже, внезапном приступе, быстром спасении и так далее, хотелось просто отдохнуть. Свет постепенно уступал место безмолвию, события внутри комнаты стирались в рассыпающийся во времени порошок, легко сдуваемый ночными ветрами, развеялась тревога и напряжение.
Славе наконец стало приятно, можно было продолжить мечтать, уже без страха быть захваченным врасплох своим организмом, пока действовало лекарство. Но желание улетучилось вместе с мыслями, постоянно свербившими мозг, ему стало очень спокойно, а тело превратилось в неосязаемую субстанцию. Его окутал короткий сон последних часов трудной ночи. Браслет на руке собирал информацию об организме, солнце начинало светить своим безрассудным светом, нарушая рациональную красоту искусственно поддерживаемых огней, первые работники дневной смены газеты Славы уже подключались к офисному порталу, заменяя расходящихся кто куда ночных тружеников пера.
Окно добавило себе долю прозрачности, наполнив комнату мягким светом. Через толстые стены пробивался рокот бурной жизнедеятельности соседей. Звуки сливались в сплошной фоновый шум, заглушаемый лишь кипением воды на соседней кухне. Слава медленно открыл глаза, это отдалось такой болью в голове и теле, что захотелось вырвать на пол. Он чувствовал себя превращенным в камень, будто всю ночь строил глазки Горгоне, – эффект, какой бывает после очень долгой попойки или же основательного избиения на протяжении всей ночи. Хотелось продолжить спать, но состояние нахлынувшего похмелья мгновенно распространилось по телу и уже никак не могло отпустить, хотелось вывернуть себя наизнанку.