Уже отчётливо были слышны ревы авиационных моторов.
Барсик незаметно куда-то исчез.
Вскоре стало понятно, что наш истребитель, виртуозно маневрируя, ведет бой с шестью немецкими самолётами. Ему удалось даже каким-то чудом повредить одного из противников и тот, в сопровождении ведомого, чадя черным дымом, вышел из боя и стал уходить на запад. Однако и нашему летчику доставалось. Вот и за ним потянулся белый след, видимо, от пробитого топливопровода.
Фашисты, предвкушая лёгкую добычу, стали нагло заходить над кабиной нашего пилота, словно желая прижать его к земле, чтобы вогнать в неё. Однако, советский истребитель продолжал огрызаться короткими очередями, экономя патроны, и упорно тянул к своим. Видя весь трагизм ситуации, Парфёнов скомандовал:
– По самолётам над первым, осколочным, и, выждав, когда наш самолёт выйдет из зоны поражения, скомандовал, – огонь!!!, – резко махнув красным флажком.
Батарея открыла беглый огонь, отсекая фашистские истребители от нашего. Первая пара напоролась-таки на выпущенные снаряды, а вторая, резко прижавшись к земле, восвояси ретировалась.
Двигатель нашего истребителя вдруг чихнул и заглох. Летчик, с трудом посадил самолёт в поле, недалеко от позиции зенитной батареи. Чтобы не демаскировать линию обороны, быстренько выделили грузовик и пять бойцов для оказания помощи лётчику.
По прибытию к месту посадки Парфёнов, назначенный старшим, понял сразу, что самолет летел, как говорится, на честном слове.
Многочисленные пробоины, полученные в бою, добавили повреждения при вынужденной посадке.
Передние шасси были сломаны, лопасти винта погнуты.
К всеобщей радости лётчик был жив! С трудом сдвинув фонарь кабины, вытащили израненное тело пилота, положили на соломенную подстилку в кузов и отправили в госпиталь. Подумав, Владимир приказал:
– Самолёт закидать соломой. Если авиаторы не приедут за машиной, легко будет поджечь в случае чего.
Так и сделали, благо скирда соломы была рядом. А потом началось…
Около пяти вечера в небе появились фашистские бомбардировщики под прикрытием истребителей. Батарея вела огонь по самолётам противника, меняла место расположения и снова вела огонь. Поздно вечером прибыли на исходные позиции. В горячке боевых действий совсем забыли о Барсике. Зайдя в землянку и рухнув на топчан, Парфёнов вдруг вскочил, словно поражённый громом!
– Кис, кис, кис… – расстроенно манил Владимир.
Из-под топчана высунулась заспанная мордашка котёнка. Оказывается, всё это время он был в землянке, от страха забившись в самый дальний угол, где и уснул от наступившей тишины.
Забегу вперёд и скажу, что с батареей Барсик удачно выскользнул из окружения и всю войну провёл среди расчётов, безошибочно оповещая за одну-две минуты о налёте вражеской авиации.
После