Грир выкинул за борт вторую мышь и еще пару раз увеличил обороты двигателя.
– Что ж, пока на пару миль не отойдем, не успокоится. Дай-ка мне проверить трюмную помпу, потом я беру генератор…
– Мы выходим ровно через пять минут, – сказал Айк.
– Пять минут? Эта хрень сто лет воды не видала. Дереву надо пропитаться. Радио должно просохнуть.
– И так нормально.
– Айзек, ради Христа, надо ж льяло посмотреть.
– Пять минут – и мы отходим, комрад.
– Хорошо-хорошо, пять минут – и отходим. Кто будет спорить с такой рожей, прям с хоррора столетней давности. – И Грир торопливо скрылся под брандерщитом.
Прислонясь спиной к рубке, Айк предоставил ему суетиться в одиночестве. Грир тянул резину, это было видно. Старый «Меркурий» держался на болтах не хуже, чем раньше, и работал гладко, – возможно, он работал гладко уже с час под все эти разговоры о механических тяготах. В наше время все, кроме разве что дрянных механиков, способны за считаные минуты диагностировать засор, вытащить из шланга дохлую мышь и прочистить бак. И всем известно, что Грир – хороший механик. Хотя моряк так себе. Со всем своим островным пацанством и годами береговой службы он откровенно боялся океана. Он и не скрывал. Айк слушал описания его морских предрассудков часто и подолгу. Грир готов был переживать из-за любой водной опасности, о которой кто-либо когда-либо слышал, от самых нелепых до традиционных и от мистических до современных. Великий Мальстрём и Бермудский треугольник – две любимые темы. Небылицы или твердые факты, если в них было что-то морское и плохое, Грир всегда принимал близко к сердцу, и тем сильнее, чем таинственнее была история. Он переживал из-за старого corpo santo[11], то есть огней святого Эльма, он переживал из-за нового чуда по имени тинкербеллы, о котором рассказывали краболовы Арктики. «Новый свет» объявил, что все это – проделки оскорбленных ундин, а сами тинкербеллы – месть элементалов мореплавателям за плохое обращение с Матерью Нашей – морем. И кто бы не переживал?
Больше всего – Айк это знал – Грир боялся выйти в море в одиночестве и свалиться за борт. Он слегка хромал на левую ногу – там не хватало трех срединных пальцев. По утверждению Грира, их сожрала мурена, когда он нырял за чем-то на Санта-Крусе. Айк знал другую версию. Пальцы действительно были в некотором смысле сожраны, но не муреной. Во время медового месяца в Рино вторая жена Грира, поссорившись