– У них разница в десять лет, – Эмиль налил себе скверного госпитального кофе, – и у Веры двое детей. Но Вера наверняка не писала ему, что все было ошибкой… – ему стало жаль себя.
– Что со мной редко случается, – усмехнулся Монах, – буду доживать жизнь дедушкой. Мишель уедет в Израиль, Виллем и Аннет переберутся в замок, а я останусь с Гаменом, – он подумал, что Лиора могла бы пойти в поселковую школу.
– Мы с Анной снаряжали бы ее для первого класса, – Эмиль возил девочек в Льеж за ранцами и тетрадками, – она переехала бы в старую детскую…
В пустующей комнате стоял девичий секретер прошлого века, тоже сохраненный шахтерами.
– Роза и Элиза делали за ним уроки, – Эмиль поморгал, – и Мишель делала. Анна может преподавать в школе, у нее есть степень по французскому языку… – он велел себе собраться.
– Никогда такого не случится, – желчно пробормотал Гольдберг, – оставь бесплодные надежды на седьмом десятке лет… – по коридору простучали каблуки, дверь неожиданно рванули. Маргарита кусала губы.
– Она очень бледная, – Эмиль поднялся, – что произошло, все было в порядке… – Джо появился за спиной племянницы.
– Он тоже непохож на себя… – глаза Маргариты покраснели, – зря я не пошел на исследование, но я не хотел смущать Маргариту, – племянница, как в детстве, влетела в его распахнутые руки.
– Дядя Эмиль, – женщина плакала, – врачи считают что мне надо… – Маргарита хватала ртом воздух.
– Это наказание, – пронеслось у нее в голове, – наказание за мою гордыню. Я считала себя выше Лауры, а теперь… – она увидела все на экране монитора.
– Мне очень жаль, – сказал доктор, – но сомнений нет. Ваш ребенок умрет до рождения или проживет только несколько минут. Патология неизлечима, у плода отсуствует большая часть мозга… – Маргарита уткнулась лицом в плечо Гольдберга.
– Мне надо сделать аборт, дядя Эмиль.
Часть четырнадцатая
СССР, ноябрь 1974
Сыктывкар
– Выездное заседание Президиума Коми областного Совета профсоюзов одобрило инициативу коллектива Сыктывкарского ЛПК по организации социалистического соревнования между сквозными сменами всего технологического потока… – Исаак Бергер клацнул зубами. Сестра выхватила помятую газету.
– Поспал бы, – строго сказала Ривка, – с мамой ты увидишься утром…
Исаак добрался до Заречья, когда над заснеженным поселком повисли серые сумерки. На его кашемировую шапку сыпал мелкий снежок. Услышав о его поездке домой на коммунистические, как выражался Исаак, праздники, Яков Григорьевич Аркин велел: «Погоди». Начальник вернулся с картонной коробкой западного вида.
– Размер сорок третий, – сказал Аркин, – но в ваших