– Да ладно, – произнес я.
– Кобель поганый, – сказала грустная амазонка, глядя вслед всаднику.
– Сама хороша, кобыла… Что, заметила только? – зло бросила ей тетя Вера.
Грустная девушка тихо заплакала. Вера, увидев это, подошла к ней, прижала ее к себе.
Амазонка зарыдала во весь голос, уткнувшись ей в плечо.
– Учу я вас, учу, дурочки, – произнесла начальница амазонок, гладя девушку по голове. – Не ты первая, не ты последняя. К бабке сходишь, и всего делов…
Поймав мой взгляд, она резко сменила тему:
– А не попить ли нам еще чайку, красавицы?
Женщины долго сидели молча, прихлебывая взвар из трав.
Наконец одна из амазонок не выдержала:
– И чего таким гнилым Бог красоту дает?
– Кожа белая, волосы русые, кудрявые. Плечи широкие, бедра узкие, руки сильные, ласковые. Снаружи ангел, а внутри пень трухлявый.
– Сами мы его, девки, избаловали. Все звали: «Роман, красавчик, приди, побудь».
– Что он тебе сказал?
– Что негоже родовитому боярину в жены простолюдинку брать, – ответила грустная амазонка и снова заплакала.
Я догадался, о чем идет речь, и сидел, чувствуя, как кровь приливает к щекам, стараясь глядеть в свою чашку.
– Хорош, девки, – сказала тетя Вера, взглянув на меня. – Не одни…
– А чего, пусть знает, как в жизни бывает, – сказала одна из воительниц. – Ведь годика через три таким же кобелем поганым станет…
– Если завтра ему этот придурок голову не разобьет, как обещал, – с тревогой произнесла тетя Вера.
– Я ему сам голову разобью, – запальчиво возразил ей я.
– Да ладно, не горячись, – сказала тетя Вера. – В силу войди сначала.
– А я его… – тут до меня дошло, что против ражего молодого боярина мне ничего не сделать. – А я его это… А я его из автомата, – с облегчением выдохнул я и тут же сам испугался того, что сказал.
Амазонки переглянулись с усмешкой, но промолчали.
– Ты что, и вправду можешь? – поинтересовалась грустная.
– Я умею рожки патронами набивать, собирать автомат, разбирать, знаю, как целиться.
– Да ну? – немного ненатурально удивилась грустная амазонка. – Хочешь попробовать?
Всю ее печаль как ветром сдуло, глаза загорелись решительным и злым огнем, который она тут же пригасила приветливой улыбкой.
– Да, не откажусь, – ответил я.
– Подожди, Данилушка, я скоренько, – попросила она и, резко вскочив, исчезла в темноте.
– Совсем Ленка ополоумела, – пробурчала про себя Клавдия.
Очень скоро амазонка вернулась с завернутым в холстину «мужским» автоматом, который, как я знал, назывался калашниковым.
– Ну, Данилка, вот, – произнесла она. – Покажи, какой ты молодец.
Под пристальными взглядами амазонок я развернул материю и обнаружил там новенький, в масле «калаш» без рожка. Я взял его в руки, снял с предохранителя. Тетя Вера с тревогой взглянула