Последняя едва не упала к моим ногам, когда Грейсток резко подался назад и произнес фразу, достойную третьесортного спектакля:
– Эдель, родная, это не то, что ты подумала.
Перед глазами возникла яркая картина: простыня в клетку перекидывается через люстру, завязывается в петлю, в которую и просовывается голова Кристофера.
Уверена, смотрелось бы очень эффектно.
– А что прикажешь мне думать, когда вы… вы… – всхлипнула леди де Морвиль, обличительно указывая на нас пальцем. После чего прижала руки к груди, закусила губу, явно борясь с желанием взвыть, и уставилась на нас полными слез и обиды глазами.
– Мы просто вместе проснулись, – сообщила я то, в чем была уверена на сто процентов.
– Лорейн, замолчи! – зашипел на меня герцог.
И тут в наступление пошел оскорбленный до глубины души глава семейства:
– Нет уж, будьте любезны, леди Ариас, объясните, как так вышло, что вместо того, чтобы жениться на моей дочери, этот… этот… – Лощеные усы барона нервно задергались. – Герцог Грейсток исчезает с вами? На всю ночь!
Я подтянула повыше простыню. Нет, я не из стеснительных, но когда на тебя пялятся незнакомые мужчины, а ты стоишь перед ними почти голая, сразу начинаешь чувствовать себя некомфортно.
А мне не нравится так себя чувствовать.
– Не берусь отвечать за его светлость, но я вчера на празднике много выпила. И не смотрите на меня так, я уже давно не девочка… В смысле по возрасту, а не… В общем, не важно! Так вот, возможно, его светлость воспользовался моим слегка неадекватным состоянием и решил гульнуть в последний раз, совершенно забыв, что перед смертью все равно не надышишься. Я права? – повернула голову к одноразовому любовнику.
Глаза Грейстока налились кровью, вот честное слово. Равнодушно встретив его злющий-презлющий взгляд, я мысленно усмехнулась: это тебе, Крис, за «родную».
– Эдель, послушай, я бы никогда не сделал тебе больно, – принялся оправдываться Грейсток.
Ну да, а мне делать больно, значит, можно.
– Все это чья-то злая шутка или неудачный розыгрыш. Ничего не было!
А вот насчет последнего я не уверена.
Я не стала озвучивать свое предположение, на Эдель и так было жалко смотреть. Она хорошая девушка и не заслужила той боли, которую когда-то пережила я.
Хотя лучше сейчас переболеть, чем потом всю жизнь мучиться с этим кошмаром, у которого патологическая тяга к расстраиванию свадеб.
– Ты хоть понимаешь, что натворил? Да ты нас опозорил! Ты разбил сердце моей дочери! – прогремел барон де Морвиль. Рванулся было к несостоявшемуся родственнику с воинственно сжатыми кулаками, но его удержали мрачные типы в сюртуках. Судя по каменному выражению лиц всей троицы – сослуживцы Кристофера. Они-то нас, скорее всего, и вычислили с помощью своих волшебных игрушек.
– Лорд де Морвиль, пожалуйста, держите себя в руках, – сказал один из них, обладатель роскошных, чуть