Стояла непривычная для Хальдора погода. Концу лета обычно сопутствовали затяжные дожди, но вот уже который день стояла удушающая жара. Поэтому я, беря пример с герцогини, тоже обмахивалась веером и пила холодное шампанское. Не заметила, как приговорила два бокала еще до того, как начались танцы.
Шон на меня обиделся. За то, что ни в какую не хотела знакомить его с Кристофером. Заявив, что я его стесняюсь (глупость какая! Зачем бы я вообще тогда его с собой брала?), отправился ревизовать фуршетные столы. Я же, побродив по бальному залу среди роскошных интерьеров и не менее роскошных нарядов, вышла на террасу. Шампанское на голодный желудок быстро ударило в голову, но меня к закускам, в отличие от Купера, не тянуло.
Не было аппетита. Не было настроения. Была только неприятная, саднящая боль в сердце, словно кто-то полоснул ножом по шраму, уже давно зарубцевавшемуся.
А я ведь думала, что ничего не почувствую. Ни когда его увижу, ни когда заговорю с ним. Мне будет все равно. И счастливо улыбающаяся леди де Морвиль не вызовет во мне никаких эмоций.
Тогда почему так тянет разбить что-нибудь? В идеале – о голову Кристофера, ну или просто швырнуть себе под ноги. Да вот хотя бы опустевший бокал. Что я и сделала, и, стоит отметить, мое маленькое преступление осталось незамеченным.
За несколько секунд до этого стихла музыка, и гости поспешили вернуться в зал, чтобы послушать приветственную речь жениха. После того как его светлость блеснет красноречием, будут танцы, ну а ближе к полуночи будущие супруги покинут праздник, чтобы пройти ритуал сочетания в храме, который завершится брачной ночью в стенах Уайтшира.
Теперь мне хотелось разбить вон ту напольную вазу или, как вариант, обрушить многоярусную хрустальную люстру на головы собравшихся.
Но я взяла себя в руки и, встав с краю у самого выхода на террасу, устремила взгляд на счастливую пару, замершую у черного рояля. Стоило признать, Эдель и Кристофер отлично смотрелись вместе. Хрупкая миниатюрная блондинка со смазливым личиком и высокий широкоплечий брюнет с цепким взглядом и резкими, благородными чертами. Породистая рожа, я бы сказала.
Поблагодарив гостей за то, что облагодетельствовали Уайтшир своим присутствием, Кристофер принялся петь дифирамбы невесте. Рассказывал о том, как он счастлив соединить свою судьбу с этим ангелом – подарком небес (а вот он для Эдель станет карой небесной – в этом я даже не сомневалась), какая для него это честь и прочее, и прочее.
– Какая чудесная пара! – восхитилась стоящая впереди меня леди с рубиновым гребнем в седых волосах.
– И правда чудесная, леди Экбет. Любоваться не перелюбоваться, – поддержала ее другая преклонных лет дама.
– Как же хорошо, что он в свое время не женился на той безродной Ариас! Видели, с кем она явилась на праздник? – завозмущалась