Меня снова подхватили на руки, а следующее, что выплыло на поверхность сознания, – это я в спальне, сражаюсь с его рубашкой. Перед Кристофером лежит задача посложнее – выиграть битву с корсетом, но он с ней успешно справляется, и вот уже я сама помогаю ему избавить меня от белья. Вздрагиваю, когда он опрокидывает меня на спину, и продолжаю дрожать, чувствуя, как меня вжимает в простыни горячее сильное тело мужчины.
Моего. Мужа.
Мне не дают зациклиться на этой мысли – целуя, Кристофер опускается ниже, обводит языком чувствительную ареолу и легонько ее прикусывает. Я вскрикиваю от яркого, ослепляющего чувства – боль, смешанная с первыми волнами удовольствия. Они накатывают одна за другой, заставляя выгибаться навстречу мужу. Цепляюсь за его плечи, обвиваю ногами, желая поскорее перейти к самому приятному.
– Нетерпеливая моя, – шепчет Кристофер, возвращаясь к моим губам.
Грейсток подхватывает меня под бедра, резко входит, заполняя собою. Двигается вместе со мною, переплетая наши пальцы, целуя и лаская меня губами. Снова и снова, пока туман вокруг нас не смыкается повторно, а внутри у меня, кажется, проносится самое настоящее торнадо, которое оставляет после себя приятное опустошение и слабость.
Устроившись в руках Кристофера, я закрываю глаза и проваливаюсь в никуда.
Глава 3
Утром болела голова. Впрочем, болела – это еще мягко сказано. Она раскалывалась, гудела и трещала, ни в какую не желая расставаться с кроватью. В висках ломило и ныло. Не знаю, какие еще можно подобрать слова, чтобы описать мое состояние, но в то утро я зареклась пить шампанское.
Никогда! Никогда больше даже глоточка этой дряни не сделаю. Клянусь здоровьем Грейстока, его состоянием, титулом и мужским достоинством.
Пусть оно у него отсохнет, если только взгляну на бутылку с шипучкой.
Впрочем, пусть отсохнет в любом случае.
Добрая я душа.
– Шо-о-он, – простонала, переворачиваясь на спину. Хотела попросить его принести воды, а лучше отнести меня в воду, но язык не слушался.
Это же сколько надо было выпить, чтобы так себя чувствовать…
Так как дневной свет резал глаза, открыть их не получилось. Пришлось Купера нащупывать. Ага, вот рука (когда это он уже успел так накачаться?), вот плечо, спина и яго… Что?! Вернулась к мужской спине, такой же твердой, как и все остальное, и пальцы снова наткнулись на шрам под левой лопаткой.
У Шона все тело гладкое, как попка младенца. Уж я-то это хорошо знаю. А если это не Шон… тогда кто?
Открыла глаза и снова зажмурилась, едва не зашипев от боли – в виски будто вонзились иголки.
Что я помню о вчерашнем вечере? Помню короткий разговор в холле с Грейстоком, сияющую невесту и напыжившегося Купера. Помню, как танцевала… только не помню с кем. Один из моих партнеров по танцам?
Но куда Шон, хорд его побери, подевался?!
Давай, Лорейн, открой глаза.
Я все-таки это сделала, хоть и не с первой