Внутри меня в несносно тошнотворной панике сумбурно метались мысли, всё какие-то нескончаемые обрывки вопросов, но, не смотря на всё это я наивно продолжал надеяться, что это какой-то нелепый розыгрыш, что всё это неправда, что вот-вот всё закончится, и я вновь окажусь в привычном, комфортном состоянии и окружении. Сознанием я продолжал неистово цепляться за воздух, за любые мимо проскальзывающие детали, которые могли вызвать у меня хоть каплю сомнений в происходящем, в том числе я крепко уцепился надеждой за факт отсутствия форменной одежды на прокуроре, и за то, что этот зал не вмещал в себя зрителей, я изо всех сил теребил свою увядшую логику, притягивая за уши любые зыбкие домыслы. И что самое странное, в этой череде откровенного сумасшествия я совершенно не мог вспомнить, как очутился в зале судебных заседаний, не то чтобы я, оборачиваясь назад видел там какие-то туманные следствия, коридоры, россыпь времени и действий, я не видел ничего, словно кто-то взял и отрезал весь этот предшествующий путь сюда, будто до этого пресловутого зала суда у меня ничего не было, пустота. В голове то и дело периодически возникала мысль:
– А может это вообще не тот суд, о котором я думаю? Может это тот самый.., Высший Суд? Я умер, и сейчас будет вершиться надомной иной, Небесный процесс? Кто знает, как у них тут всё устроено? Может всё точно также, по аналогии с земным судом или наоборот в земном суде устроено всё точно также как в Небесном? Кто там был, кто правду видел? Это всё вполне может быть, – успокаиваясь, я размышлял, помещая многотомные идеи в мгновения времени, – всё очень даже может быть! Сейчас наверняка должен выйти… Нет, нет, он должен именно появиться тот седобородый старец и всё начнётся. Он чинно займёт центральное место за столом, там где сейчас никого нет кроме того хлипкого образа человека, судя по всему секретаря. Судья, или как правильнее, как уважительно его назвать, посмотрит на меня и безотлагательно примется подробно рассматривать историю моей жизни, пусть и не долгой. Да как, же так то? Неужели я и на самом деле умер? А от чего? Что случилось?
Фантазии бесстыдно плодились, крутились, вертелись в отчаянном бреду, они тут же сливались в оргию с такими же вновь и вновь пребывающими вопросами, едва ли не сводя меня с ума, хотя как знать, быть может, я и эту черту уже давеча перешагнул. В какой-то момент мне и вправду искренне хотелось, чтобы это действительно был тот самый Высший суд, он мне почему-то казался менее страшным, нежели обычный. Почему так? Вероятно от того, что всем было хорошо известно и мне естественно в том числе, какие последующие мероприятия ожидают подсудимого после оглашения приговора, это ни для кого не было секретом и эта ясность, это знание морально сковывало моё нутро. А о последующих