Жизнь художников
«Портретист – это исповедник, совершенно необходимый и говорящий за своих моделей то, что они сами не осмелились бы сказать».
Эта фраза господина Арсена Александра характеризует в полной мере талант госпожи Луизы-Катрины Бреслау. Она созерцала маленьких девочек и их молодые тела, их ясные глаза вдохновили её использовать нежные и выразительные пастели. У Маленькой девочки в белом муслине вид маленькой царевны,
Которая знала всё наперёд и никогда не улыбалась.
Две маленькие сестры, одна из которых держит вышивание, а другая ножницы, воскрешает в памяти какую-то сказку Андерсена, в которой у шерсти и у ножниц был очень трогательный символический смысл.
Маленькую девочку в красных башмачках как даму из Ноана зовут Жорж, и это настоящее романтическое имя, написанное в углу картины, придаёт ей более точное значение.
Госпожа Луиза-Катрина Бреслау немного увлеклась этой архаичностью или, скорее, этой немодностью, бывшей модной совсем недавно и кажущейся нам столь соблазнительной: архаичность, немодность, которая была модной ещё вчера, в XIX веке.
Она с любовью пишет картину Две девочки, играющие на арфе, картину Молодая девушка рядом с пианино, и в этой последней композиции букет ландышей такой свежести, что он кажется сегодняшним, тогда как остальная часть картины, молодая девушка и пианино, исчезает в прошлом.
Рядом с этими пастелями госпожа Луиза Бреслау выставляет цветы и четыре картины За дверью, ведущей в две маленькие праздничные гостиные. Если наша эпоха достигла подлинного стиля, художники к нему придут. Ремесленники следуют за великими художниками, соблюдая дистанцию. Также всегда очень интересно рассматривать художественное оформление, назначение которого было совершенным образом определено художником.
Эта V Выставка художников-декораторов чрезвычайно интересна. Однако следует сожалеть о тенденции, показываемой сегодня большое число художников, подписывать свои ремесленные работы.
Работник искусства, высекающий, обтачивающий или вырезывающий обычный предмет, должен оставаться анонимным. Вкус, о котором свидетельствует предмет, декорация, украшающая его, принадлежит эпохе, роду, некоторому кругу людей. Что касается меня, я предпочёл бы, чтобы не знали ни одного художника, декорирующего греческие вазы, и давным-давно я забыл бы имя Дурис, если бы его мне не напомнило похожее имя исчезнувшего из моей жизни друга…
Время, в котором мы живём, такое странное! Мы повсюду общаемся с уродством.