Каждый охотник (сборник). Сергей Малицкий

я морщусь. – Ты заставляешь меня говорить о вещах, которые я и сам все еще не могу обозначить точно. Это как огонь. Ты же сама начала с того, что Марк, к примеру, уже остыл. А я не был тогда остывшим. Я пылал. И я думал, что счастье мамы вот в этом моем огне. Ей только нужно откликнуться, согласиться. И тогда все будет хорошо. Во мне много огня, его хватит нам надолго. Очень надолго. Понимаешь, – я наклоняюсь к Ольге, – моя сила была в том, что я и вправду был уверен, что так, как люблю ее я, никто не будет и не сможет ее любить.

      – В этом твоя глупость? – спросила Ольга.

      – И в этом тоже, – вздохнул я. – Но больше всего в том, что я развел слишком жаркий костер. Ей не пришлось разводить свой.

      – И? Твой костер прогорел?

      – Нет. Не знаю. Нет. Но он ее уже не согревает. Давно.

      – Может быть, она привыкла к холоду? – спрашивает Ольга.

      – Может быть, я привык к холоду? – отвечаю я ей.

      – То есть, все? – разводит она руками. – Все, значит, все?

      Я думаю. Потом осторожно говорю.

      – Не все. Но дальше, наверное, вот так.

      – Не хочу так, – надувает губы Ольга.

      – Я тоже так не хочу, – вздыхаю я. – А что делать?

24

      – Раздевайтесь, – говорит Маша и начинает расстегивать платье.

      Я путаюсь в пуговицах. Она отлично сложена. Не как Лидка, И дело не в возрасте. Хотя и в возрасте. У Маши чуть больше грудь, чуть уже бедра, но фигура не мальчиковая, а спортивная.

      – Качалка, – объясняет она, поймав мой взгляд. – Тут на Заводе есть. Абонемент недорогой. Тренажеры. бассейн. Сейчас немного запустила себя, но тут, – она проводит рукой по плоскому животу, – даже были такие… квадратики. Ничего так?

      – Много чего, – решаюсь я пошутить.

      – Хорошо, – она подходит к воде, отворачивается, дает мне справиться с брюками. – Вода теплая, – переходит на ты, не глядя на меня. – Иди сюда.

      У нее светлый купальник. В воде он сразу намокает и становится прозрачным. Я тороплюсь войти в воду по пояс. Мои совсем не плавательные трусы вздуваются пузырем. Она смеется. Ложится в воду у берега. Теплая вода чуть перекатывается через ложбинку спины. Я ложусь рядом. Она говорит тихо.

      – Надо сначала привыкнуть к воде. Ничего нельзя делать насильно. Привыкнуть. Подружиться. Это как секс.

      – Плавать – это как секс? – уточняю я. – Тогда я умею плавать.

      – Файка – какой по счету ребенок? – спрашивает Маша.

      – Седьмой, – гордо отвечаю я.

      – Марафонец, – уважительно кивает Маша и улыбается. – Или спринтер. Семь раз.

      – Ну, это уж… – я пытаюсь развести руками в воде, получается, будто я похлопываю плавниками.

      – Пошли, – она поднимается, показывает на мгновение ставший прозрачным треугольник трусиков и тянет меня за руку на глубину.

      Дно на этом пляже песчаное, твердое и чистое. Редкость.

      – Успокойся, – волны облизывают ее грудь. – Ничего страшного. Человек сам по себе плавуч.