А зимой беседка превращается в место для одного. Когда поле не стрекочет, птицы замолкают, воздух становится ломким и хрустящим от прозрачности и тишины, а вокруг сияет белоснежное поле, можно прекрасно рассмотреть себя самого со всех сторон, распяв посреди этой кристальной чистоты. Увидеть то, что научился игнорировать, не замечать, прятать где-то в глубине своего мерзкого нутра годами. И, прикоснувшись к этой своей части, испугаться и сбежать, чтобы не запачкать это место, а потом долго не возвращаться и не хотеть смотреть на себя в зеркало. У меня так было. Много раз.
Мне непривычно быть здесь со всеми. Я не готов ничего говорить, я просто слушаю и наблюдаю. Сказка горит изнутри. Ей все интересно, она задает миллион вопросов, которые, на мой взгляд, более чем абсурдны: “Что это за мир? А в нем есть шоколад? А гороскопы? Птицы улетают на юг? Здесь показывают мультики? Рядом есть другие города? Далеко ли море? Можно мне завести собаку?” Какое счастье, что у нас есть Пит, который ответы выдает пулеметной очередью, кажется, особо не задумываясь: “Мир Чудес! Шоколада завались! Птицы летят всегда по небу! Собаку нельзя, она заразится от Волка бешенством и подцепит блох! Зачем тебе море, если есть речка?”
Кошка сторонится их, прячет лицо за длинными пальцами, сжимающими сигарету. Она, как и я, не выносит пустой болтовни. Пит не затыкается, словно ему выпал уникальный шанс поучаствовать в известной викторине, и он вот-вот выйдет в полуфинал. Наконец он рассказывает, как здорово ему удается полет, и Сказка подпрыгивает, не в силах усидеть на месте:
– Не может быть! Покажи прямо сейчас!
Уговаривать его не нужно. Пит вскакивает на перила, выжидает паузу, затем демонстративно падает спиной вниз и повисает в воздухе, точно невесомое облако. Нет никаких невидимых канатов и крюков. Ничего нет, кроме его собственной магии. Сказка визжит от восторга. Пит, медленно паря, облетает беседку по кругу, затем подхватывает девчонку и уносит в небо. Буквально на мгновение воцаряется тишина, и тут же заполняется стрекотом сверчков и кваканьем лягушек, которые на самом деле были здесь все это время, но заглушались несмолкаемыми голосами.
Мне не нравится, что Пит унес Сказку. За ним самим присматривать нужно, а доверять ему девчонку вообще немыслимо. Но если Сумрак до сих пор не бросился в погоню, значит все в порядке.
За беседкой начинается рощица, по ней проходит изгиб реки. В мелодии ночи я различаю что-то звонкое и переливчатое, похожее на девичий смех.
– Русалки, – говорю я.
– И что? – фыркает Кошка. – Побежишь к ним?
– Кис, не ревнуй. Ты же знаешь, я люблю тебя. Но поцелуй русалки приносит удачу.
– Не думал, что ты веришь в эти байки, – Сумрак вглядывается