– Как Черчилль, который взял отгул в разгар Второй мировой?
Она присела рядышком. Она всегда притихала, если у дочери на сердце кошки скребли. Когда Маргерита была еще юной, в минуты душевного смятения мама целовала ее в макушку, теперь же, после замужества дочери, стала более осторожной в проявлениях близости: присаживалась рядом, поправляла воротник ее блузки, отряхивала рукою пальто.
– Знаешь, солнышко, хочу тебе сказать, я уже не читаю, как прежде, – сказала она, забрав из рук дочери томик Немировски, и кивнула на книжный шкаф. – Я поняла, что читала только ради твоего отца.
– Тебе было с ним так скучно?
– Наоборот, чтение нас сближало, – ответила она, поправив дочери челку. – Если ты не хочешь говорить, тогда я скажу, что с тобой.
– Да ничего, я же уже сказала.
– Если мне приснился Паннелла[4], значит, что-то не так!
– Мама! – Маргерита невольно улыбнулась. – Далась тебе эта политика!
– Я прожила жизнь с человеком, который голосовал за Берлускони[5]. Знаешь, что он мне ответил на вопрос: «Почему?»
– Ну?
– Что он за Сильвио из-за «Drive In»[6].
– Еще бы! Полуголые девицы!
– Смотри на это проще, девочка моя. – Она уселась на диван. – Полуголые девицы, как-никак, отличное развлечение!
– Бог с ним.
Мама подняла взгляд.
– Значит, у тебя проблемы с мужем.
– Не хочу об этом говорить, – и уставилась на балконную дверь. Балкон находился на одном уровне с гостиной; когда она была маленькой, отец частенько распахивал дверь настежь и разрешал ей кататься на трехколесном велосипеде туда-сюда, пока мама что-то шила, примостившись в углу. Она штопала так же, как и читала, – с точностью и скоростью хирурга, и ее заработок был ничуть не хуже, чем у мужа-железнодорожника.
– Не хочешь говорить – ну и ладно, – сказала мама, поцеловав дочь в плечо. – Но знай, что твой муж иногда сюда забегает.
– Мой муж?
– Только не говори ему об этом.
Она вышла на кухню и вернулась с двумя кусками пирога.
– Со шпинатом. Если хочешь, разогрею.
Маргерита откусила кусочек.
– И что здесь делает мой муж, когда иногда забегает?
– Перекусывает, перебирает книги на полках, иногда берет что-нибудь почитать. Он приходит по четвергам. Твои подозрения как-то связаны с четвергами?
– Да нет, дело не в четвергах.
– Все будет хорошо, солнышко.
– Зачем он сюда приходит?
– Я недурно готовлю. Но думаю, причина в твоем отце.
– Пожалуйста, не будь банальной.
– А ты не будь неблагодарной, – парировала она, положив руки на подлокотник кресла. – Кажется, ты забыла, что отец для него сделал.
– Не забыла, – перебила ее Маргерита, – но не нужно утрировать.
– Ты недооцениваешь Карло.
– Вот тут ты ошибаешься, – нервно рассмеялась она.
Они ели в тишине, как