– Только меня?
– Дам Катриен и Маргрет допросили сегодня.
Пальцы Эды стиснули дверную ручку.
– Так это допрос?
– Думаю, да.
Другой рукой Эда плотнее стянула халат на груди.
– Хорошо, – сказала она. – У тебя все?
– Да. Доброй ночи, госпожа.
– Доброй ночи.
Когда служительница ушла и в коридоре воцарилась темнота, Эда закрыла дверь и прижалась к ней лбом.
В эту ночь ей будет не до сна.
«Роза вечности» покачивалась на воде, взволнованной восточным ветром. Этот корабль должен был унести их за море, в Искалин.
– Хороша, – объявил Кит, подходя. – Будь я сам кораблем, я бы на ней женился.
Лот не мог с ним не согласиться. «Розу вечности» покрывали боевые шрамы, но она была красива – и огромна. Он, даже посещая с Сабран военный флот, ни разу не видывал таких громад, как этот одетый в броню корабль-воин. Сто восемь орудий, устрашающий таран, восемнадцать парусов, украшенных эмблемами Истинного Меча – гербом страны Добродетели. Герб утверждал принадлежность корабля Инису, так что любые действия его команды, какими бы сомнительными ни выглядели, считались одобренными монархией.
Любовно отполированная фигура Розариан Четвертой глядела на них с форштевня. Черные волосы, белая кожа. Глаза зеленые, как морское стекло. Тело сходилось в позолоченный хвост.
Лот тепло вспоминал королеву Розариан в годы до ее смерти. Королева-мать, как ее теперь называли, часто смотрела, как они с Сабран и Розлайн играли в саду. Она была мягче Сабран, легко смеялась и позволяла себе забавы, до которых никогда не снисходила ее дочь.
– Красива, что правда, то правда, – отозвался Гедрор Плам – судовой квартирмейстер, малорослый лазиец. – Хотя и вполовину не так хороша, как дама, от которой капитан получил этот дар.
– Ах да. – Кит снял шляпу перед носовой фигурой корабля. – Да покоится она вечно на руках Святого.
Плам цокнул языком:
– Королева Розариан была морская душа. Ей бы покоиться в объятиях моря.
– Красиво сказано, клянусь Святым. А что, морской народ, к слову, и вправду существует? Видали их в плаваниях через Бездну?
– Не видал. Гринд, гигантских спрутов, китов насмотрелся, но от морской девы и колпачка не видел.
Кит увял.
В перечеркнутом полосами облаков небе кружили чайки. Порт Гнездовье, как всегда, был готов к худшему. Причалы гремели под шагами солдат с дальнобойными мушкетами. На берегу угрюмо выстроились во много рядов баллисты, пушки с цепными ядрами, рядом были сложены камни для метания. На сторожевых вышках обосновались лучники, в готовности засветить маяки при первом хлопке крыльев или при виде вражеских кораблей.
Выше по берегу стоял оживленный городок. Гнездовье получило свое название за то, что примостилось на двух больших скальных полках, соединенных от берега до верхней точки утесов длинной и «пьяной»