– Согласна. – Катриен, вытянувшись на козетке, листала книгу стихов. – Долг Совета Добродетелей – предостерегать вас, а вашим дамам в таких делах подобает вас ободрять.
Сидевшая рядом с Эдой Линора жадно впитывала в себя каждое слово.
– Госпожа Дариан, – неожиданно произнесла Сабран, – а ты какого мнения о наружности князя Обрехта?
Все взгляды обратились к Эде. Та медленно отложила нож.
– Вы спрашиваете моего мнения, королева?
– Если здесь нет другой госпожи Дариан.
Никто не засмеялся. Все молчали, пока Розлайн передавала миниатюру Эде.
Та всмотрелась в портрет Рыжего князя. Высокие скулы. Блестящие рыжие волосы. Мощный лоб над темными глазами, резко выделяющимися на бледном лице. Складка рта несколько сурова, но лицо приятное.
Впрочем, портреты умеют лгать и часто это делают. Художник мог ему польстить.
– Он недурен собой, – заключила Эда.
– Невелика похвала. – Сабран отхлебнула из кубка. – Ты судишь строже других моих дам, госпожа Дариан. Что же, мужчины Эрсира привлекательнее этого князя?
– Они другие, ваше величество. – Помедлив, Эда добавила: – Меньше напоминают сонь.
Королева с неподвижным лицом взглянула не нее. На миг Эда испугалась, что зашла слишком далеко. Потрясенный взгляд Катриен только подтверждал ее опасения.
– У тебя не только легкие ноги, но и проворный язык. – Королева Иниса откинулась в кресле. – Мы редко говорили со времени, когда ты прибыла ко двору. Это было давно… прошло шесть лет, кажется?
– Восемь, ваше величество.
Розлайн послала ей предостерегающий взгляд. Потомков Святого не поправляют.
– Конечно. Восемь, – только и сказала Сабран. – Скажи, посланник ак-Испад тебе пишет?
– Нечасто, госпожа. Его превосходительство занят другими делами.
– Например, ересью.
Эда опустила взгляд:
– Посланник – верный последователь Певца Зари, королева.
– А ты, конечно, оставила эту веру, – закончила Сабран, и Эда склонила голову. – Дама Арбелла рассказывала, что ты часто молишься в святилище.
Каким образом Арбелла Гленн извещала Сабран о подобных вещах, оставалось тайной, поскольку она, казалось, никогда не открывала рта.
– Шесть Добродетелей – прекрасная вера, королева, – сказала Эда, – и невозможно не уверовать, когда среди нас ходит истинный потомок Святого.
Конечно, она лгала. Ее истинная вера – вера Матери – пылала с прежней силой.
– В Эрсире, должно быть, рассказывают о моих предках? – спросила Сабран. – Особенно о Деве.
– Да, моя госпожа. На Юге ее помнят как самую праведную и самоотверженную женщину тех времен.
Кроме того, Клеолинду Онйеню помнили на Юге как величайшую воительницу своего времени, но этому в Инисе ни за что бы не поверили. Здесь считали, что она нуждалась в спасителе.
Для Эды Клеолинда была не Девой. Она была Матерью.
– Если верить