Бросая в ненасытливость мартена,
Но, слава богу, вечер на порог
Уже ведёт спасительные тени…
И будут уплывать опять в ничто
Долги и страхи, ревности и лица,
И я прощу тебя уже за то,
Что больше никогда не повторишься.
Не стань понедельником
То влюблённое, то неверное,
То холодное, то палящее,
Ты – моё воскресение вербное,
Моё лучшее, настоящее.
То постней одного колоса,
То скоромней вершков сливочных,
И на крике, и вполголоса,
Я твоя до самих цыпочек.
В бесконечной, как век, радости
Нет особой у нас надобы,
Из одной ендовы в трапезной
Я и волчью сопью ягоду.
Будь вселенной, ребром, тернией,
Да не стань горевым вестником.
Ты – моё воскресение вербное,
Да не стань моим понедельником!
Обычный роман
Обычный, старенький роман…
Его листает старый тополь,
И штопай нитками, не штопай,
Опять развеет ураган.
Сюжет был, знаешь, не ахти,
Немного скучен и затаскан,
Наверно, это были сказки,
Я не заметила, прости.
И всё же чуточку, но жаль,
Была не сказочной развязка,
Герой в финале был неласков,
Да он и раньше не блистал.
И героиня – так себе,
В конце она, конечно, в слёзы…
Такая вот, приятель, проза,
И о любви, и о себе.
И только тополь на углу
Её читает тонкой иве,
Листая так неторопливо,
Как будто дарит похвалу.
Осталась парочка листов…
Он держит их с такой любовью,
Как будто это – мы с тобою,
И до весны читать готов.
Как две капельки воды
Нá два голоса, и соло,
Если трое – то на трú,
Сладок повод или солон,
Пой! Охрипнешь – говори!
Мама пела и за радость,
И за горе, и за страх…
Мне наследие досталось
Русской песней на губах.
Затяну, вскричу, завою,
С ней – и плачу, и смеюсь,
Да хоть в прорубь с головою,
Как и вся честная Русь!
Пой! Тяни меха гармони,
Нет гармони – просто так,
Под горячие ладони,
Под берёзку и трепак…
До слезы, дотла, до дрожи,
Да на все, что есть, лады…
Просто, мы с тобой похожи,
Как две капельки воды.
То смеясь, а то стеная,
И при жизни, и в раю,
Слышишь, мамочка? Я знаю,
Ты споёшь… И я спою.
Город уснул
Город уснул на подушке кленовой листвы,
Плечи укрыл одеялом густой паутины…
Это он утром проснётся и шумным, и сильным,
Ну, а пока, под надзором своих часовых,
Дремлет и видит чудесные сладкие сны,
В них над корзинами