Проникнуть в замкнутый мир местных жителей оказалось практически невозможно, к тому же начальник Царандоя капитан Раджиб для охраны советских медиков выставил у медпункта круглосуточный пост. А точнее, установил за ними неусыпное наблюдение. Охранник-соглядатай не только постоянно сидел во дворе или в приёмной, но и сопровождал чужаков при всех их передвижениях по кишлаку. Впрочем, передвигаться здесь было особо некуда. Местные жители сами в медпункт практически не заглядывали и вызывали врача только когда оказывались при смерти. Не будучи опытным диагностом, и не проведя необходимых анализов, точно определить от какой именно хвори загибается человек, было невозможно, и Осокин выдавал всем одни и то же: лекарства: аспирин, анальгин, а в придачу ним активированный уголь. Иногда, по совету осторожной Полухиной, он добавлял хинин от возможной малярии. Как ни удивительно, но в большинстве случаев этот нехитрый лечебный комплекс срабатывал, и умирающий дехканин через несколько дней живой и здоровый появлялся на пороге медпункта с корзинкой гостинцев. Как правило, это были пресные лепёшки, каймак, варенье, сушёные и свежие овощи и фрукты. Но ни Осокин, ни тем более Полухина не рисковали дегустировать дары, принесённые человеком, едва вылечившимся то ли от дизентерии, то ли от брюшного тифа, и отдавали их своему дежурному охраннику. Чаще других, особенно ночью, на посту у медпункта стоял молодой боец по имени Халид с грустными и не по возрасту усталыми глазами. Осокин видел в этом своеобразное проявление местной дедовщины, но переводчик-учитель пояснил, что Халид пятый – самый младший сын в своей семье и ему нечем заплатить калым: выкуп за невесту. А так как он не женат, то и спешить ему не к кому. Именно поэтому Халида регулярно ставят на ночные дежурства. Впрочем, боец этим не сильно тяготился – ночью он крепко спал на кушетке в приёмной, а днём, собирая деньги на калым, за дополнительную оплату отсиживал вторую смену в медпункте или с другими бойцами отправлялся на патрулирование предгорий.
Надеясь услышать хоть какую-нибудь полезную информацию, Осокин по несколько раз посетил все четыре местные чайханы. Согласно легенде он владел пуштунским языком только а пределах армейского разговорника, однако и без того немногословные дехкане при появлении русского доктора настороженно замолкали. А после того, как услужливый чайханщик усаживал его на самое почётное гостевое место напротив входа, и вовсе вежливо покидали заведение.
Маясь от скуки и не зная, как подступиться к поставленной перед ним задаче, Осокин вспомнил про рыбалку.