Это следовало принимать как приказ.
Том уже садился в автомобиль, который должен был доставить его к самолету, когда его окликнули. Он обернулся. Это был Макартур.
– Том, я надеюсь, что вы сможете справиться с работой досрочно. Мне бы хотелось провести вечером в вашей компании час-другой в клубе. Ночь сегодня будет богатой на хлопоты – не до сна.
– О чем волноваться, мой генерал?
Макартур поднял брови:
– Неужели вы так и не поняли, о каких испытаниях идет речь?
Редерсон не мог понять того, чего не знал. Он пытался еще в Вашингтоне узнать подробности своей командировки, но на все его вопросы отвечали либо упрямым молчанием, либо отговоркой: «Задание получите по прибытию на место». И когда оформляли документы с VII, самой высшей категорией допуска к засекреченным объектам, он решил попридержать свое любопытство. Но и совещание ему ничего не дало. Никто не говорил о главном, хотя все, кроме, разумеется, Тома, знали, о чем шла речь. Вышколенный примерами трибуналов над шпионами и предателями, Том и здесь не лез с расспросами. Не очень бы хотелось оказаться даже просто под подозрением.
Он сказал генералу об этом.
– Так значит, вы действительно ничего не знаете, – с сожалением произнес Дуглас. – Могли бы и догадаться.
– Может быть, я и догадался, генерал: завтра с самолетов будут сбрасывать бомбы нового поколения, и моя задача как кинооператора все это заснять на пленку, но когда все окружено такой секретностью, то не хочется эти догадки не только произносить вслух, но и думать о них. Все в страшном секрете – не подступиться!
Том не был серьезен – напротив, весел.
– Нет, дорогой мой, – сожаление генерала сменилось той серьезностью, которой не было у Редерсона, – с секретностью перебора нет. Все как надо. Вы когда-нибудь думали о таком оружии, которое способно в одно мгновение уничтожить весь Нью-Йорк или Берлин? Представьте только – одно мгновение!
– С трудом, сэр. Хотя, признаться, почему-то с Берлином воображение работает немного проще, чем с Нью-Йорком, моим родным городом. Чтобы представить всю картину, мне ее хотя бы однажды надо увидеть. Прежде всего я журналист, чье воображение никогда не идет дальше фактов. Я слышал, что около года назад где-то в этих же местах взорвали атомную бомбу. Рассказывали о ее мощи, достаточной, чтобы отправить на тот свет полк пехоты, но уж никак не город. Тем более что все это оказалось обыкновенной болтовней у барной стойки – как говорится, «слухи не подтвердились». Никто из пишущей братии даже не пытался узнать причину этой болтовни. Никому из журналистов не позволено совать свой нос глубоко в дела армии.
– Не сомневайтесь, Том… Такое испытание действительно имело место. Перед вами живой свидетель. Признаюсь, что массе людей стоило огромных усилий