Дафния была завклубом в Тарасовке и приглашалась на все организованные пьянки, кроме поминальных, конечно же. Она смолоду, около четверти века, вела свадьбы: по одному и тому же сценарию, поэтому всем заранее было известно её очередное слово или действие.
Дафния страдала комплексом неполноценности. Моральные увечья ей приносила буква «р». Восемнадцатая буква кириллицы выходила у неё какая-то недоразвитая и умягчённо-лирическая, какая выходит у каждого второго еврея, не принося, впрочем, последним никакой ущербности.
Взирая на потуги захватчика, Вероника послала вопросительный взгляд Верке Матюхиной, у которой появилась прекрасная возможность оставить её без гонорара, сэкономив сотенную, а это ни много ни мало месячная зарплата.
− …А у меня заместо экологически чистого продукта − обнаковенная самогонка! − улыбаясь, объявил Семён Черезов из Дячек, которого, в совокупности с братом Иваном, называли − братья Карамазовы.
− Вин думав, шо яму выскасу подадуть!
− Рылом не вышел! − ввязались словоохотливые пролетарии.
Хуторяне познали виски через брата Хомы Сашку, который работал в Новороссийском пароходстве и привёз из Сингапура пятилитровую бутыль «Блэк Джека». Вискас никому не понравился, но каждый кичился этим, при случае не забывая похвастаться.
Татьяна Григорьева толкнула локтем в бочину Марихуану:
− Гля, Упырь самогонку компотом запивает.
− Извращенец, − поставила диагноз агрономова дочка, залившись со своим
неразлучным дружком визглявым смехом.
Упырь был разбитным, задиристым парубком. Он всегда говорил то, что думает, но не всегда думал, прежде чем сказать, поэтому его иногда били…
− …А сейчас, дамы и господа, пришло время прощания с наличностью, − тамада сделал скорбное лицо. – И чтобы этот процесс проходил безболезненно, поднимем приборы! – он выждал, чтобы не осталось обездоленных. − Брак, товарищи крестьяне − это пожизненная плата за доверчивость или, если можно так выразиться, рабство по согласию. А согласие, как сказал механик Мечников из легендарного романа «Двенадцать стульев» − есть продукт при полном непротивлении сторон. Нам осталось это закрепить. За молодожёнов! Горько!
− Горько! − как воинственный клич, подхватили присутствующие.
− «Горько!», господа присяжные заседатели, это не вкусовые ощущения, а призыв к размножению.
Публика снова встретилась с неотразимой улыбкой ведущего.
Молодые поцеловались. Жорка подал глазами знак Сосунку. Он считал за унижение пить шампанское, коим себя потчевали аристократы и очкастые интеллигентики. Сосунок, улучив момент, когда близняшки отвлеклись, строя догадки относительно появления на свадьбе щедрых дарителей, незаметно подмолодил шампанское в его бокале водкой.
Жорка мужественно прихлёбывал и смаковал из бокала, ничуть не выказывая подвоха,