– Желаете? – спросил он, заметив Илайю. Руки его уже приступили к делу: он вылил на противень густую жидкость, похожую на растопленный пломбир, выложил половинку банана, две клубники и шарик-брюлле в кокосовой стружке, вооружился двумя лопатками и измельчил всё это в единую массу, затем распределил по противню в тонкий блин, и через десять секунд соскрёб загустевшую кашицу, заворачивая её в натуральный свиток, за ним другой, и следующий – всего шесть штук. Эти свитки уложил в картонную коробочку, посыпал шоколадной стружкой, добавил мяты, сбоку воткнул вафельную трубочку и передал Илайе со словами: – Вообще-то для жареного мороженого можно выбрать разные ингредиенты. Я сделал для сияющей девушки самый лучший вкус. Приятного аппетита. Только, чур, если вас спросят, какие тут добавки, отвечайте, что не знаете, а то я использовал последнюю конфету брюлле.
Лакомство было очень насыщенным, мягким и зернистым, словом, объедение. Уж не это ли сюрприз, который обещала ей Ольга? Надо признать, и правда приятный. Впрочем, вряд ли Ольга стала бы называть сюрпризом мороженое – вещь саму собой разумеющуюся на майской вечеринке.
Илайя насторожилась, заметив неподалёку проныру Витаса Блябова, новостного репортёра, который ради высокого полёта сбросил балласт такта и вежливости. Витас всюду совал свой нос и всегда оказывался в центре событий. По нему, как по компасу, можно было безошибочно определить самое горячее место на вечеринке. Сейчас таким местом был вход в презентационную галерею Шкодного Жоржа, оборудованную посреди зала, между двумя его разными половинами. Галерея начиналась стендами с иллюстрациями и цитатами из романа. Сам Шкодный Жорж давал видео интервью, стоя у стенда с обложкой своей книги. Это был приземистый человек под пятьдесят с гладко выбритым лицом, искажённым широкой ухмылкой.
– Красота субъективно оценивается по уникальности черт лица, а не только лишь по их пропорции. Если исходить из того, что объективная красота – понятие строго геометрическое, то отношение к чему-то как к красивому сильно отклоняется от закона золотого сечения, – вещал Шкодный Жорж. Голос у него был тонкий, почти писклявый. – Это значит, что если бы, к примеру, все стали Мониками Белуччи, то популярностью стала бы пользоваться единственная оставшаяся дурнушка. Вот я подумал об этом, и родился сюжет: молодой парень влюбляется в молодую девушку невероятной красоты, очень долго добивается её, и, наконец, становится её мужем. Представьте себе: эдакие юные, страстные, ничего не знающие друг