Он наклонился к старому д'Арси и шепнул ему что-то. Сэр Эндрью отшатнулся, точно пронзенный стрелой.
– Как? – начал он. – Вы, святой пилигрим, посланец… – И он внезапно умолк.
– Он держал меня в плену, – ответил паломник, – и человек, который никогда не нарушает данного слова, даровал мне жизнь (я был приговорен к смерти), с тем чтобы я отнес вам это и вернулся к нему с вашим… или с ее ответом. И я поклялся исполнить его желание.
– С ответом? На что?
– Я ничего не знаю. Мне известно только, что в ящике лежит письмо, о его содержании мне не сообщили, ведь я только гонец, давший клятву исполнить данное мне поручение. Откройте ящик, милорд… И если у вас есть что-нибудь съестное… Я долго путешествовал…
Сэр Эндрью подошел к двери, позвал слуг, велел им накормить пилигрима и побыть с ним, пока он будет утолять голод. Потом сказал, чтобы Годвин и Вульф отнесли ящик в солар, захватив с собой молоток и долото. Братья исполнили его приказание и поставили свою ношу на дубовый стол.
– Откройте, – приказал старый д'Арси.
Братья распороли полотно, под ним оказался ящик из незнакомого им дерева, окованный железом; им пришлось долго работать, прежде чем они подняли крышку. Наконец ее сняли; в ящике скрывалась шкатулка, сделанная из полированного черного дерева и запечатанная по краям странными печатями. На ней висел серебряный замок с серебряным же ключом.
– По крайней мере, видно, что ее не открывали, – заметил Вульф, осматривая целые печати, но сэр Эндрью только повторял:
– Откройте. Торопитесь. Годвин, возьмите ключ… У меня руки дрожат от холода.
Ключ легко повернулся в замке: печати сломались, крышка откинулась на петлях, и в ту же минуту комната наполнилась тонким ароматом. Под крышкой лежал продолговатый кусок расшитой шелковой материи, поверх ткани виднелся пергамент.
Сэр Эндрью оборвал нитку, которая сдерживала свернутый в трубку пергамент, снял с него печать и расправил лист, покрытый странными буквами. В шкатулке лежал и другой сверток, без печати, написанный на французском языке. В начале его стояла надпись:
Перевод письма на тот случай, если рыцарь сэр Эндрью д'Арси позабыл арабский язык или его дочь леди Розамунда не научилась владеть им.
Сэр Эндрью пробежал глазами эти строки и заметил:
– Нет, я не позабыл арабского языка; пока была жива моя леди, мы почти всегда говорили с ней на ее родном наречии и передали наши знания Розамунде. Но уже темно… Ты, Годвин, ученый, прочти мне французское письмо. После можно будет сличить рукописи.
В эту минуту из своей комнаты вышла Розамунда и, увидев, что ее отец и двоюродные братья заняты каким-то странным делом, спросила:
– Вам угодно, чтобы я ушла, отец?
– Нет, дочь моя, – ответил сэр Эндрью. – Останься. Мне кажется, это дело касается тебя столько же, сколько и меня. Читай, Годвин.
И Годвин прочел:
Во имя Аллаха, милосердного и сострадательного, я, Салах ад-Дин Юсуф