– Меня, конечно! Я – опупительный пацан. За базар отвечаю…
Ракоторговец усмехнулся:
– А как насчёт страданий?! И этава… распятия на кресте.
– Распятия?! – претендент на должность мессии если и был готов страдать, то расставаться с жизнью – не очень. – Нэ-э-эт. Я травка кушай!
– А я раков кушай!
Крестьянин закинул в рот раковую шейку, запивая плоть членистоногого пивом. Жульдя-Бандя же, наоборот: сделал несколько внушительных глотков, а уж потом шейку, с тем, чтобы обонять запах раков, коих он любил больше, нежели они его.
– Едет аксакал на ишаке, – Жульдя-Бандя взял в руки мнимые поводья, сотрясая телом так, будто тот едет не по дороге, а по стиральной доске, – догоняет молоденькую симпатичную туркменочку. «Слущий, девищка, давай вместе едем – дорога дальний – ближний кажется». Согласилась туркменочка. Едут-едут, беседуют. «Слущий, девищка, – предлагает аксакал, – давай немнощко отдыхай, чай пей, ищак травка кущий, мы дело делай». Согласилась девушка. Отдохнули, дело сделали. Едут дальше. Снова аксакал предлагает: «Слущий, девищка, давай немнощко отдыхай, чай пей, ищак травка кущий – мы дело делай». Отдохнули, сделали дело – едут дальше. Едут, едут, едут, едут – молчит аксакал. «Слущий, аксакал, – обращается красавица к старику, – давай немнощко отдыхай, чай пей, ищак травка кущий – мы дело делай!» – «Нэ-э-эт, – отвечает аксакал, – я травка кущий ишак дело делай!»
Ракоторговец заржал жеребцом, вытирая клешнями нахлынувшие слёзы.
– Мыкола, знаешь, что я тебе скажу, – прощаясь, напутствовал друга Жульдя-Бандя, пожимая огромную костистую руку. – Крепись!
Ракоторговец пообещал крепиться, однако под натиском информации, захлестнувшей наивную пролетарскую душу, сделал рукою знак остановиться:
– Слухай, Вовик, это, как его, ну… вот хочу ещё спросить… у нас щас…. – Мыкола от волнения стал чухать неухоженными грязными ногтями подбородок. – У нас щас это, демократия или как?..
Жульдя-Бандя хитро улыбнулся:
– Это где же ты, злодей, набрался таких идей (Л. Филатов)? У нас сейчас демонократия. Демократии никогда не было, нет и не будет. Впрочем, вру. Во времена своей политической девственности в Древнем Риме демократия всё же имела место быть. Судью, принявшего неправомерное решение, если находили в нём признаки корысти, – рассказчик почиркал большим пальцем о средний и указательный, – наказывали так же, как и невинно осужденного. Вплоть до смертной казни, если был казнён невиновный. Сегодня это возможно?! В худшем случае коррумпированного судью отправят в отставку.
Собеседник кивнул, соглашаясь.
– Нынешняя демократия – это ворона в перьях политического лицемерия прикидывающаяся голубкой! Это демоны, под паранджою ангельского смирения, чистоты и политической невинности танцующие свои сатанинские пляски. Демократия – это сказка для идиотов. Запомни! Ни в какие времена и ни при каком политическом строе бараны не смогут пасти волков!
Оратор грозно потикал пальцем, усугубляя