Одна из косаток взлетела над водой в великолепном облаке пены, извернулась в воздухе и обрушилась в море с грохотом, от которого весь корабль содрогнулся. Мельденейцы восторженно взревели. «Ах, Селиесен! – подумал я. – Какие стихи ты сложил бы по такому случаю!»
– Они почитают их священными.
Я обернулся и увидел, что Убийца Светоча стоит у борта рядом со мной.
– Говорят, когда мельденеец умирает в море, косатки уносят его душу в безбрежный океан за гранью мира.
– Суеверия! – фыркнул я.
– Но ведь у вашего народа есть свои боги, разве нет?
– У моего народа – да, а у меня – нет. Боги – миф, утешительная сказка для детей.
– Подобные речи сделали бы вас желанным гостем у меня на родине.
– Мы не у тебя на родине, северянин. И я не имею ни малейшего желания когда-либо там оказаться.
Еще одна косатка взмыла в воздух на добрые десять футов, прежде чем обрушиться вниз.
– Странное дело, – задумчиво сказал Аль-Сорна. – Когда наши корабли пересекали это море, косатки не обращали на нас внимания, и встречали только мельденейцев. Возможно, они разделяют те же верования.
– Возможно, – ответил я. – А возможно, они ценят дармовую кормежку.
Я кивнул на нос: там капитан швырял в море лососей, и косатки хватали их так проворно, что и не уследишь.
– Почему вы здесь, господин Вернье? – спросил Аль-Сорна. – Почему император отправил именно вас? Вы ведь не тюремщик.
– Император милостиво снизошел к моей просьбе о разрешении присутствовать при вашем грядущем поединке. Ну и, разумеется, сопроводить домой госпожу Эмерен.
– Вы приехали, чтобы увидеть, как я умру.
– Я приехал, чтобы составить рассказ об этом событии для императорского архива. В конце концов, я императорский хронист.
– Да, мне говорили. Гериш, мой тюремщик, был большим поклонником вашей истории войны с моим народом. Считал ее лучшим произведением альпиранской литературы. Для человека, который проводит свою жизнь в темнице, он был очень образованный. Бывало, часами просиживал напротив моей камеры и зачитывал мне страницу за страницей – особенно описания битв, очень они ему нравились.
– Тщательное исследование – ключ к искусству историка.
– В таком случае, печально, что вы все так переврали.
И