Мадлен откинулась на спинку сиденья. Удовольствие, испытанное от тщательно продуманного и претворенного в жизнь плана, было не сравнимо ни с чем.
– Я же говорила, что мне стоит лишь попросить…
Взгляд Хантфорда пригвоздил Мадлен к сиденью, и ее вновь окатила горячая волна.
– Забудьте об аукционе и станьте моей любовницей.
– Что? – с трудом выдавила Мадлен. Мужчины делали ей подобные предложения каждый день, и у нее наготове было около дюжины уловок, призванных отвергнуть наглецов, но в то же время поселить в их душах надежду, и едва ли не вдвое больше резких ответов, способных поставить на место кого угодно.
Хантфорд подался вперед.
Мадлен вжалась в сиденье в попытке отстраниться.
– Если вы так хотите обладать мной, почему же не положите конец аукциону?
Самодовольная улыбка сошла с лица Мадлен, оставив его совершенно непроницаемым.
Что она попыталась скрыть? Шок? Отвращение? Гнев? Впрочем, это не имело никакого значения. Соблазн сравнять счет оказался слишком велик.
– Вот что сказал бы ваш воздыхатель, если бы у него было чуть больше мозгов. А что бы сделали вы, назови он вас обманщицей?
Мадлен расслабилась.
– Я бы воззвала к его чести. В конце концов, аукцион уже начался, и будет не по-джентльменски выйти из игры сейчас.
– Но вы же женщина и можете поступить иначе.
Лицо Мадлен вновь пробудилось к жизни. Она рассмеялась, склонив голову набок и явив взору Хантфорда бархатистую кожу шеи оттенка свежих сливок. Она так и манила прильнуть к ней губами. Как долго Мадлен практиковалась, чтобы довести эту позу до совершенства?
Ее смех звучал легко и беззаботно и совсем не напоминал непристойное мурлыканье, присущее таким же куртизанкам, как она. Несведущий человек непременно поверил бы в искренность такого проявления чувств, если б несколько мужчин, включая и тех, кто сопровождал добропорядочных леди, не обернулись на призывный звук.
Взгляд Мадлен медленно скользнул по всем, не пропустив ни одного.
– Да, я действительно женщина. В отличие от тех, кто делает ставки. Добрую половину удовольствия от выигрыша приносит сознание того, что вы одержали победу над конкурентом.
– А вторая половина?
Мадлен вскинула бровь.
– О, прекрасно. Уверяю вас, любая другая женщина на моем месте давно бы уже оказалась у вас под пятой, где ей и положено быть.
Если бы Гейбриелу и выпала такая возможность, Мадлен оказалась бы вовсе не под пятой, а совсем под другой частью его тела.
По мере того как экипаж катил по парку, Мадлен продолжала очаровывать каждого, кому достало глупости оказаться на ее пути.
Она была хороша.
Испытываемое Гейбриелом чувство к этой женщине было далеко от восхищения, и все же она притягивала.