В морозном осеннем воздухе пахло горелой листвой. В этой части города, в отличие от Ист-Энда, было множество хорошо одетых женщин и мужчин, перемещающихся от клуба к театру, а от театра к отелю. Я не обращал внимания на толпу. Необходимость лавировать между людьми и экипажами и без того отвлекала от цели.
Постепенно людей стало меньше, а запах жареных каштанов сменился запахом костров из старых газет. Улицы опустели, но в домах было полно народу, и, двигаясь по Хай-стрит, главной артерии Уайтчепела, я чувствовал на себе подозрительные взгляды. Оттуда мы повернули на Криспин-стрит и вскоре увидели приют святой Магдалины. Величественная каменная постройка с башнями, напоминавшая церковь, возвышалась над пустым в эти часы Спитлфилдзом. Кора смотрела на замбк на массивных железных воротах. Единственным признаком жизни в приюте была свечка, мерцающая на подоконнике верхнего этажа. Только что пробило восемь, но улица и стоящее на ней здание были пусты и тихи, как склеп. В конце концов, до площади Митр, места последних преступлений Потрошителя, было всего два квартала. Комитет гражданской бдительности Уайтчепела настоятельно рекомендовал жителями Ист-Энда оставаться дома, и те серьезно отнеслись к запрету.
– Надеюсь, они в порядке, – ровно сказала Кора, и я понял, что она думает о девушках, с которыми познакомилась в приюте. Юные, заброшенные судьбой на самое дно, они надеялись, что приют поможет им вернуться к нормальной жизни. Разве могли они представить, что их кровь пойдет на корм чудовищам, а покровитель приюта будет выбирать из их числа жертву, чтобы разорвать ее на улице?
Раздался шорох листвы. Я обернулся, готовый к любым опасностям, но это оказался всего лишь сторож с колотушкой в одной руке и фонарем в другой.
«Не подходи», – мысленно велел я, посылая в его сторону немного Силы. Он двинулся в мою сторону, и на секунду наши взгляды встретились. «Повернись. Иди обратно». Он замер, но не стал светить на нас фонарем. Вместо этого он развернулся и пошел в другую сторону.
– Что-то случилось? – Кора заметила, что я поднял голову.
– Тсс! – Шаги еще не стихли, и я жестом призвал ее к тишине.
Органы чувств Коры были не столь совершенны, как мои, поэтому она не поняла, что произошло. Прежде чем я успел рассказать ей, что к чему, открылась дверь приюта, и в темноту вышел Сэмюэль – в шелковом цилиндре и с портфелем под мышкой. Я замер. Кора схватила меня за руку. Я толкнул ее за живую изгородь, но Сэмюэль не смотрел в нашу сторону. Я с отвращением заключил, что случайный прохожий увидел бы в нем только будущего члена муниципального совета, занимающегося вызывающей восхищение деятельностью – благотворительностью. Сэмюэль свернул на мощеную дорожку и пошел вверх, к пустому Спитлфилдзскому рынку. За ним повернул экипаж. Очевидно, кучер рассчитывал на приличный куш от хорошо одетого господина.
– Сэр!