Зачем Аюпу этот спектакль?
Какая разница.
Может, нужны были чистые деньги на счету?.. Мы сняли деньги с карты, сами отдали в кассу.
Может, в собственных глазах и по мнению жителей Аюп должен быть справедливым и карать только за обман.
Может, просто хотел накормить духов. Духи. Арвохъ.
Какая разница. Неважно. Рваться с расспросами к Аюпу или Мушкалишо я не буду.
Ничего, ничего… Дождаться утра, найду Лилю… Лиля поможет.
Двое мальчишек убирали стулья с обзорной площадки, подметали перед боулингом. Зелёный свет луны, на площадке пусто. Шелест чинар, крики птиц, глухие хрипы и стоны ночных зверей.
Десять долларов.
Подставив плечи, повели меня на ночлег, услужливо распахнули дверь.
Боковая пятиметровая подсобка в боулинге, щётки, тряпки, на полке пыльные шары с вдавлинами-ноздрями, огромное, почти до пола, окно смотрит прямо на площадь. На полу грязная кошма и грубое одеяло-попона.
Стандартная опция.
Мальчишки, кланяясь, вышли, я разулся, одежду снимать не стал. Упал на кошму и мгновенно уснул. Без сновидений, без мыслей, без кошмаров.
Проснулся от луча солнца, смягчённого тёмным стеклом, огляделся вокруг, потряс головой, вспомнил.
Откинул одеяло, сел, посмотрел в окно.
Через площадь шли Тощая с Лилей, смеялись, шаркали тапками без задников – мне показалось, что я вижу розовые Лилины ноготки.
Удача!
Я метнулся обуваться, распухшая багровая нога не влезала в ботинок. «Голеностоп» – вспомнилось спортивно-медицинское слово.
Затянул потуже тряпки, поднялся и замер. От фонтана прямо на меня шёл Мушкалишо, перед ним бежали ночные мальчишки, на ходу оборачиваясь, что-то объясняя и показывая руками в сторону боулинга.
В мою сторону.
Я присел. Так я видел только ноги. Быстро приближающиеся ноги. Длинные мужские и две пары мелких. И за ними – головы на газоне. Шесть буро-коричневых и одна, с краю, розово-красная. Розово-красная подёргивалась и чуть заметно шевелилась.
Где-то читал!., помню… да, читал!., откусить себе язык… мгновенная смерть. Я высунул язык и укусил, боли не было, только слегка заломило за ушами.
Разжал челюсти, их силы не хватило даже прокусить кожу. Впился себе в запястье. Перегрызть вены проще.
Успею. Смогу.
Сдавил челюсти. Крепче, ещё крепче.
Замер с прикушенной кожей, не в силах сжимать зубы дальше. Посмотрел на белую скобку на запястье и схватил одеяло. Изогнулся углом, раскорячил руки и ноги, распластываясь, как лягушка, вывернул ступни в разные стороны, голову – набок, закрыл глаза и взбил над плоским собой одеяло-попону.
Меня нет. Меня здесь нет! Нет!
«Арык бежит, Большой бежит, Вода несёт прохладу, Голодный тигр Давно не спит, Его убить нам надо», мелькнул в голове стих Аюпа-муаллима.
В замке завозили ключом, проворачивая механизм, скрипнула дверная ручка, по-птичьи завизжали