Вася ещё пару раз кликнул мышкой. Все в порядке, кадр сохранился, качество превосходное. Он отправил файл на печать. Принтер подумал и с ласковым жужжанием выдал картинку. Мальчик осторожно вставил ещё тёплую бумагу в рамку и укрепил на заранее вбитом гвоздике. Теперь Пенелопа Крус всегда будет смотреть со стены на своего верного обожателя. А даже если кто и заметит, что это – вылитая Катька, так я не при делах – знать не знаю, фанатею от актрисы, и отвяжитесь на фиг. Бабушкины часы в гостиной с расстановкой пробили двенадцать раз. Однако в открытое окно вливался свежий ночной воздух, и звезды над соседней девятиэтажкой перешёптывались так, что спать не хотелось совершенно. Вася чуть передвинул монитор, чтобы, не отрываясь от фильма, краем глаза видеть Пенелопу—Катьку.
«Слушай, оруженосец! Это говорю тебе я, граф Робер Артуа! Перед тем как отправляться в поход, ещё раз задумайся – способен ли ты ради дамы сердца на подвиги, от которых, может быть, зависят её жизнь и честь. Там, где в дело вмешались сарацины, – жди чего угодно. Ты можешь встретить на своём пути не только неверных, с которыми легко договориться языком меча. Говорят, что в землях, куда лежит путь Христова воинства, водится всякая нечисть – твари, подобные нашим вервольфам, люди с двумя головами и каменным лицом, птицы, способные поднять в когтях рыцаря в полном доспехе. Готов ли ты к встрече с ни…» И тут вырубились пробки. Вася сердито отключил блок бесперебойного питания и пошёл на кухню – искать запасную плавкую вставку. По закону подлости, конечно же, не нашёл. Он попробовал полюбоваться на звезды, но от вида ночного неба на душе сразу как будто сквозняк задул. Небосвод напоминал гигантскую воронку, грозил затянуть и унести неведомо куда. Оставалось только лечь, утро вечера мудрёнее.
Маргарита глотнула коньяк и откусила кусочек тартинки. Горячий клубок прокатился по горлу, и Маргарита почувствовала, как по телу волнами начинает расходиться блаженное тепло. Нервный озноб, мучивший её весь вечер, отступал. Она отпила ещё. Пламя свечей отражалось в бусинках икры, в уютной темноте кухни они сверкали, словно старинные самоцветы. Лалы – так в X веке назывались рубины. Красивое название. Красиво тонет живой огонёк свечи в золотистой глубине коньяка. Маргарита никогда не любила глупых застолий с хрусталём и свечами, ей казалось, от них за версту несёт театральщиной и дурацким снобизмом.
Но сегодня у неё совсем другой, особенный случай. Маргарита протянула ладонь к свече, легко коснулась кончиками пальцев дрожащего пламени. Язычок трепыхнулся, но Маргарита в тот же миг отдёрнула руку. Успела, не обожглась. Маргарита тихо засмеялась и потянулась за сигаретой. Конечно же, она молодец. И как все хорошо складывается в последнее время. Выходит, зря она так переживала из–за ухода Киргизова. Вот уж поистине не знаешь, где найдёшь,