– Да просто взываешь к человеческим чувствам актёра, и всё. Вот к нам подошёл сержант. Он же не сержантом родился, и дома он тоже не сержант, а обычный парень. Но надень на любого человека форму, олицетворяющую конкретный образ, – и перед тобой прекрасный кандидат для манипуляции.
– Почему?
– Потому что все в обществе знают, как должен себя вести человек в форме. Военный – так. Полицейский – сяк. Бортпроводник – эдак. Почтальон – тоже по-своему. Всё это давно прописанные роли. И твоё взаимодействие с этими ролями уже есть в сценарии. Например, живёт себе человек по имени Джон, который любит заботиться о своих детях, балдеет от игры на синтезаторе, ходит на уроки вокала, увлекается философией и посещает лекции по космонавтике. И вот этот настоящий Джон надевает свою форму сержанта Грина, приходит в полицейский участок и становится не слишком-то настоящим, сужая свой привычный многообразный мир до мира офицера Джона Грина. Теперь он лучший патрульный прошлого месяца, подчиняющийся огромному количеству вышестоящих офицеров, пользующийся для принятия решений не своей интуицией, не своими мыслями и кругозором, а уставом, должностными инструкциями и полицейским опытом, накопленным за годы службы. И так в любой сфере, будь ты врачом, инженером, учителем, уборщиком или продавцом. А когда человек снимает с себя образ занимаемой должности, он становится гораздо свободнее, и навязать ему чужую волю намного сложнее.
Я был обескуражен тем, насколько правдиво и оттого колко звучали слова Роберта. Ведь всё, что он говорил, касалось и меня.
Я открыл удивительные возможности людей, видел параллельный мир, взаимодействовал с нечеловеческим разумом. При этом, приходя в университет, я становился рядовым студентом, зависимым от преподавателей, учебных планов, методик, деканов, ректоров, государственных образовательных стандартов, мировых тенденций в образовании, экономистов, устанавливающих стоимость семестров, родителей, обеспечивших моё обучение, организаций, плативших родителям, международной торговли, от которой зависит фактическое благосостояние родителей, и ещё целой бесконечности людей и общественных структур, напрямую или косвенно влияющих на студента, образ которого я с такой радостью и гордостью закрепил на себе.
Моё внимание за несколько секунд расширилось до масштабов планеты, и я почувствовал всё общество единой структурой взаимозависимых иерархий. От такого у меня закружилась голова, и я потерял ощущения широты и масштабности. Снова почувствовав под собой исчезнувший диван, я медленно оглядел гостиную. Роберт сидел напротив и пристально на меня смотрел.
– Твои слова, – едва собравшись с мыслями, произнёс я, – забросили меня в другое пространство. Это трудно объяснить, но я чувствовал там… устройство общества!
Подходящие фразы не подбирались, я формулировал мысли из первых попавшихся в голове выражений:
– А ещё то, что я увидел, сильно давило на затылок. Что-то похожее ты описывал,