– Она находится, – сказал он с самой глубокой вежливостью, – в своей кровати настолько неглиже, что не осмеливается никому показаться, но она вас просила, если вы будете здесь проезжать, оказать честь ее дому, будь вы один, будь в компании.
Этот отказ, хотя и позлащенный, мне весьма не понравился, но я сдержался. Я мог отнести его причину только к дерзости Марколины, которую увидел очень веселой и которую, однако, не хотел ругать. Осыпанный комплиментами, дав по луи каждому присутствующему слуге, я уехал.
Слегка в дурном настроении, но стараясь его скрыть, я попросил Марколину, нежно ее поцеловав, искренне сказать мне, как она провела ночь с графиней, которой я не видел.
– Очень хорошо, мой друг, мы проделывали все те глупости, которые, ты знаешь, творят женщины, любящие друг друга, когда они спят вместе.
– Она красива? Она стара?
– Она молода, ей всего тридцать три-тридцать четыре года, и уверяю тебя, она вся так же прекрасна, как моя м-ль П.П. Я видела ее всю этим утром, и мы друг друга целовали повсюду.
– Ты странная. Ты наставляешь мне рога с женщиной, оставляя меня спать одного. Злодейка, неверная, ты предпочитаешь мне женщину.
– Это был каприз. Но согласись, что это ей я обязана этим предпочтением, потому что она первая объявила себя влюбленной в меня.
– Как это?
– Когда в веселье я ее поцеловала, как ты видел, она просунула свой язык между моих губ. Ты понимаешь, что я должна была воспринять это определенным образом. После ужина, когда я уселась на ее кровати, я ее прямо пощекотала там, где ты знаешь, и она сделала мне то же самое. Как же мне было не предугадать ее желание, сказав, что я хочу спать с ней? Я сделала ее счастливой. Смотри. Вот знак ее благодарности.
Марколина показала мне кольцо с четырьмя камнями чистой воды, по два или три карата каждый. Я был поражен. Вот женщина, которая любит удовольствие и достойна того, чтобы ей его доставляли. Я выдал сотню нежных поцелуев моей прекрасной ученице Сафо и все ей простил.
– Но я не соображу, – сказал я, – почему она не захотела, чтобы я ее увидел. Мне кажется, некоторым образом, что благородная графиня принимает меня, в какой-то мере, за сводника.
– Отнюдь, нет. Более того, полагаю, что она стыдится, чтобы ее увидел мой любовник, потому что мне пришлось признаться ей в этом.
– Это может быть. Этот перстень, дорогая, стоит две сотни луи. Как я рад видеть тебя счастливой!
– Отвези меня в Англию. Мой дядя должен быть там; и я вернусь в Венецию вместе с ним.
– У тебя есть дядя в Англии? Это правда? Это похоже на сказку. Ты никогда мне этого не говорила.
– Я не говорила тебе ничего, потому