Мир становится другим, абсолютно другим… хотя и прежний мир тоже остается. Мир окружает нас, управляет нами и одновременно подчиняется нам. Нам… Кто мы? Мы – всего лишь одна из ступеней развития мира под названием «человек». Зачем Бог создал людей? Для любви, конечно. Для чего же еще? Бог есть любовь… Красивая фраза. Итак, о чем этот роман? О любви и Боге.
Семеныч & Катенок
Посвящается: Тебе…
Глава 1. Как все начиналось
Жил-был котенок. Звали его Катенок. Именно КАтенок, а не КОтенок. Понято, что слово «котенок» пишется через «О», потому что от слов «кОт» или «кОшка». Но это пишется так, а произносится именно «кАтенок». А ведь звали его так, как произносится, а не так как пишется. Поэтому и КАтенок.
Был Катенок маленький, хорошенький, пушистенький, шустренький и, как все кошки, своенравный и гуляющий сам по себе… Но это было не главное. Главное было то, что Катенок был… как бы это получше объяснить… очень необычным котенком. Можно сказать, что Катенок был волшебным. Или не волшебным, а обладающим скрытыми (и не очень скрытыми) сверхъестественными способностями. Например, Катенок понимал человеческий язык. Любой язык. Не важно, на каком языке говорил человек, Катенок его понимал. И не просто понимал, а мог даже разговаривать с ним. Иногда Катенок понимал даже то, что человек думал, но не говорил. Можно сказать, что иногда Катенок мог читать мысли людей. Иногда. Он еще сам не всегда понимал, когда именно он может читать мысли, но… он же ведь был еще котенком, маленьким, хорошеньким, пушистеньким, шустреньким и, как все кошки, своенравным и гуляющим сам по себе… Его все очень любили. Его и нельзя было не любить. А он не всех любил. Многих, но не всех. Но все равно он был очень добрым котенком, только немного несчастным.
Да. Вот еще. Это была все-таки кошка, поэтому в дальнейшем повествовании этого удивительного романа Катенок будет упоминаться в женском лице, то есть «она», а не «он».
А был еще «он». Он был человек. Люди звали его Семеныч. Простой, обычный, среднестатистический, ничем не выдающийся человек. Вроде бы простой. А может и не совсем простой, но… Ладно, смотрите сами. Ведь роман еще только начинается…
«Нет! Нет! Нет!» – возразила бы Катенок, это был не простой человек, не совсем простой, вернее, совсем не простой человек. Семеныч это был мир! Катенок не помнила, откуда она взялась, была ли у нее мать, вылизывающая ее в детстве, был ли у нее дом, да и было ли у нее вообще что либо…
Катенок помнила, что был какой-то мир. Была она сама, и был мир. Большой, настолько большой, что Катенок ощущала себя где-то в ногах этого мира, постоянно путаясь между кем-то и чем-то. Она так старалась ничему не мешать, что запуталась вконец в этом «подножии».
Особого голода и холода Катенок не помнила, наверное, она родилась летом, и осенние заморозки еще не успели дать продрогнуть ее подушечкам на вечно, куда-то несущихся, лапках. В то еще время этот маленький комок не умел ни плакать, ни смеяться. А может поводов для радости или, напротив, грусти просто не случилось в ее еще недолгой, но так неудачно начавшейся, жизни. Но, не умея испытывать эмоции и чувства, она умела смотреть по сторонам и наблюдать. Или прислушиваться, когда наблюдать не удавалось. Страх еще тоже был одним из непознанных чувств. Поэтому, осмотрению мира снизу ничто не мешало. Правильному познанию или не совсем правильному. Одним и пока единственным способом, которого – оставалось наблюдение.
И тут появился Семеныч. Откуда он взялся, когда? Не помнит Катенок. Взялся просто. Однажды. Что произошло? Ничего. Но мир стал другим.
У мира появились светлые глаза и ласковые руки. На мир можно было посмотреть теперь не только снизу. Катенок увидела его на уровне своих глазенок. Иногда мир становился снизу. В чем дело? А-а… Это Семеныч брал ее в руки и поднимал высоко над головой… «Смотри вверх!» – улыбался Семеныч в расширившиеся глаза Катенка, которая с удивлением смотрела вниз на увеличивающееся расстояние между миром и ей самой. Вверх? Ого! Да мир не снизу с высоты рук Семеныча, мир-то еще и не начался… Небо!!! Почему такое прозрачное, почему глубокое и нетвердое? И ничем не пахнет. Зачем же столько места выше, где никого нет, и почему внизу нельзя пройти так, чтобы тебя не задели, или ты не перешел кому-то дорогу? Но Семеныч спускал ее вниз, и мир опять становился твердым асфальтом, то есть тем, что можно было ощутить ногами, руками, тьфу, лапами. Мир привычно пах мокрой грязью после дождя, и зрелой темно-зеленой листвой.
Катенок теперь, прежде чем оценить настроение мира, смотрела на Семеныча. Если тот замечал ее – мир был в порядке. Скользящий быстрый взгляд – тревожный мир.
Хуже было, когда Семеныч, словно не видел ее. Мир тогда просто исчезал. Катенок, затаиваясь где-то рядом, наблюдала за ним. Как тяжело видеть эти светлые глаза, которые смотрят мимо. Заглядывай, не заглядывай – мир не появлялся. Где был Семеныч в такие минуты, а чаще часы? О чем он думал? Был-то он, конечно, на месте, что-то делал, говорил, мог даже улыбаться. Но не хватало в этом отсутствующем Семеныче, самого Семеныча. Он