Космики.
«Космики пришли», говорили о нас в отделе науки «Комсомольской правды. И в этом была скрыта суть. Увы, мы – не космонавты, мы космики.
Тогда нам казалось, что всё у нас лучшее. Лучшая стенгазета, лучшие капустники и, конечно, лучший в мире или по меньшей мере в Союзе коллектив и, конечно, свои ценности.
Помню, шутливое награждение Борисом Викторовичем привезёнными с полигона ленточками заглушек.
Было тревожное время. Существовал своеобразный приказ Главного: «За апрель не ходить». Извещения на изменения подписывались самим главным.
Шли последние испытания и проверки, чтобы в экстремальных случаях выявить «комплекс неполноценности» корабля.
Есть нечто похожее в жизни и приключениях тогдашних засекреченных исследовательских творческих коллективов, даже персонажи. Так Раушенбаха я, хотя и с известной натяжкой, сравниваю с Робертом Оппенгеймером, а Эрика Гаушуса с Ричардом Фейнманом. Тому подтверждением стали их рискованные розыгрыши спецслужб.
Однажды каверзный Гаушус принёс на работу сырую резину, с виду – пластилин, и ходил по отделу спрашивая: подскочит или не подскочит? Казалось, нелепый вопрос- как может подскочить пластилин? И Гаушус торжествуя демонстрировал обратное.
Тогда мы все, как школьники, ходили на работе с портфелями. Каждый имел такой портфель, в котором хранились прошитые, прошнурованные рабочие тетради. В конце рабочего дня исполнитель опечатывал портфель особой индивидуальной печаткой с номером и сдавал на хранение в первый отдел. Пластилин номер сохранял и был гарантией того, что портфель без хозяина не вскрывали. В тот раз Гаушус заменил пластилин этой сырой резиной и привычно сдал опечатанный портфель, а утром, получая его указал работникам первого секретного отдела, что его портфель не опечатан. Сырая резина, не отличавшаяся с виду от пластилина, не сохранила опечатанный номер, вызвав у ответственных за хранение секретов сотрудников спецотдела немыслимый переполох.
Розыгрыши в отделе были хлебом нем корми. На разных уровнях. Когда к прибористам посадили дипломника, они хоть и заняты были, не упустили случай. Достали хлорвиниловую трубочку – изоляцию провода – проволоку вынули, а трубочку под столами подвели к его схеме, а другой конец в коридор.
Приходил студент, здоровался, стесняясь просил разрешения осциллограф включить. Как правило, они были заняты, и он очереди ждал. Наконец, говорили: пожалуйста. Подключал свою схему, в душе перекрестясь. Убеждался: работает, а в душе его, наверное, играла торжественная музыка. Дипломник смотрел по сторонам. Но все были заняты, все работали, не поднимая голов, а каверзный Анатолий выбирался в коридор, закуривал и пускал в трубочку дым.
Дым валил у дипломника из схемы. Тот пугался, сразу питание вырубал и смотрел по сторонам: не видели ли? Но все работали. «Не до него». Тогда он начинал копаться в схеме. Вроде бы всё в порядке. Он снова включал и снова –дым. Дипломник прекращал работу. Нужно разобраться.
Целый