затмения Авега начал проявлять беспокойство. Он мог знать о грядущем космическом явлении, – возможно, в какой-нибудь телепередаче проскочило сообщение, но навряд ли знал точную дату и время. Для чистоты эксперимента Русинов запросил содержание всех передач, которые смотрел Авега, и выяснилось, что ни в одной не назывался час затмения, хотя упоминалось не единожды. И вот за три дня до срока – была весна, дни стояли солнечные – Авега за завтраком начал солить пищу, а вечером, отказываясь от еды, насыпал на ладонь щепоть соли и благоговейно слизывал. Дважды в сутки – после восхода и захода солнца – Русинов измерял давление, пульс и температуру. Состояние здоровья Авеги резко ухудшалось: отчетливо прослушивалась аритмия сердца, и медленно росло давление, которое раньше соответствовало возрасту тридцатилетнего человека. Он почти беспрерывно массировал себе лоб и спинку носа. На долгих прогулках по весеннему лесу Авега часто останавливался, с тревогой смотрел в небо и неожиданно начинал «блудить» по знакомым местам. Он словно забывал свои строго определенные пути и чаще всего брел не разбирая дороги, а опомнившись, подолгу озирался, неуверенно тыкался по сторонам, выписывая зигзаги. Накануне затмения, вечером, у него началась одышка со спазматическим кашлем, поэтому врач-кардиолог с аппаратурой и необходимыми медикаментами дежурил за дверью. Авега лег в постель, и Русинов остался возле него, в темноте, поскольку «знающий пути» жил лишь по солнцу, принимал его свет и не выносил электрического. В крайнем случае он зажигал свечу или просто спичку.
И здесь Русинов услышал от Авеги вторую, после его деревянной ложки, просьбу:
– Принеси мне хлеб-соль.
Хлеб для Авеги выпекали специально пресный – круглые ржаные булки, ибо это была его основная пища. Русинов пошел на кухню, положил на поднос хлеб и, когда поставил сверху солонку, неожиданно понял символ этого древнего славянского подношения: хлеб означал землю, соль – солнце. Землю и солнце выносили дорогим гостям!
Сколько же тысячелетий было этому обычаю?!
Сочетание земли и солнца – АРА, и народы, почитавшие их, назывались ариями…
Вот почему пахать ниву – значит АРАТЬ. Так первоначально звучало это слово еще недавно, в литературе четырнадцатого века. АРАТЬ – добывать хлеб и соль, землю и солнце. Вот почему так неистребим этот обычай, хотя изначальный символ его давно забыт.
Но откуда у него, рожденного и воспитанного в христианском православном духе, образованного и просвещенного человека, эти знания и древняя вера – солнцепоклонничество – к-РА-молие? Причем не формальное, не от ума, а, судя по физическому состоянию перед затмением, глубоко и гармонично вписанное в его природу и существо?
Перед рассветом Авега немного оживился, но, истерзанный ночной болезнью, едва встал, чтобы встретить солнце. А через два с небольшим часа после рассвета началось затмение. Авега уже лежал пластом, держа у себя на груди хлеб-соль. Русинов
