В избе было душновато, хотя от окон сквозь марлю тихо струился насыщенный запахом нектара воздух. Петр Григорьевич спал за перегородкой, и его дыхание умиротворяло, навевало сон. Русинов встряхивал головой, драл глаза и задерживал дыхание, чтобы отогнать дрему. Прошел час, кажется, на улице начинало светлеть, и темные столбы, маски на стенах словно оживали. Причудливая резьба в сумраке отчего-то наполнялась таинственным смыслом, и эти столбы напоминали живых существ: возникало полное ощущение, что они шевелятся, двигаются по избе, меняясь местами. А когда и вовсе пошли хороводом, Русинов понял, что засыпает, и до боли прикусил палец.
Петр Григорьевич торопливо надевал сапоги. Видно было, что растерян, захвачен врасплох и перед этим крепко спал. Он лишь мельком заглянул за перегородку и на цыпочках вышел из избы. Когда отворилась наружная дверь, Русинов вскочил, бросился сначала к окну: за хребтом уже светило солнце, но здесь, на западном склоне, было еще сумеречно. Пчеловод сбежал с крыльца и заспешил к бане. И вдруг остановился возле бельевых веревок, сдернул полотенце, скомкал и швырнул его в траву! Все-таки это был сигнал! Но кому?
Русинов перебежал к другому окну и четко различил человека, стоящего на тропинке между избой и баней. Вот они встретились, пожали друг другу руки, и сразу же началось какое-то объяснение: похоже, хозяин пасеки оправдывался перед ночным гостем, показывал на бельевые веревки, на избу. Тот же говорил ему мало и резко – услышать бы что! На какой-то миг он обернулся в сторону окон, и Русинов рассмотрел бородатое, темное в сумерках лицо. Эх, чуть бы побольше света!.. Гость прервал разговор и решительно двинулся к реке. Петр Григорьевич виновато последовал за ним и на ходу все что-то говорил, размахивая руками. Едва они скрылись в бане, как Русинов выбежал во двор и через ворота завозни вышел на улицу. Огибая огороженную пасеку, он добрался до речки и оттуда, берегом, пробрался к бане. Пчеловод с гостем находились там, доносился их приглушенный говор, но не разобрать ни слова! К окну же подходить опасно: будучи застигнутым тут, никак не объяснишь своего появления и на комаров не свалишь…
Минут через двадцать они вышли из предбанника, и Русинов наконец увидел гостя… Расстояние было всего метра четыре, и ошибиться он не мог, ибо очень хорошо помнил это лицо по фотографиям: русая, слегка волнистая борода, глубоко посаженные глаза под светлыми, чуть нависшими бровями. И возраст подходил – лет тридцать пять…
Это был один из пропавших разведчиков. Несколько лет после семьдесят восьмого года фотографию этого человека Русинов носил в кармане, чтобы при случае показывать местным жителям для опознания. По документам прикрытия его звали Виталий Раздрогин.
Он затаил дыхание: только ради одной такой встречи стоило нынче отправляться в экспедицию!
– Плохи дела, – проронил Раздрогин и попил воды из ведра.
– Ничего, поправим, – с готовностью откликнулся пчеловод. –