– Леди Морли, – повторил Финн. – Какого дьявола вы здесь делаете?
Она пошевелилась:
– Я же вам все объяснила. Я вышла, чтобы немного прогуляться, подышать свежим воздухом. И в темноте заблудилась, перепутала вход в гостиницу и вход в конюшню.
Она лгала, и это было очевидно даже лошадям. Финн понимал, что она лжет, и Александра чувствовала, что он это знает. Но что он мог сделать? Он не мог обвинить ее во лжи, поскольку это было бы равносильно обвинению в убийстве, если не хуже. Поэтому они стояли молча, друг против друга, а между ними, словно маленькая комнатная собачка, притаилась ложь. Финн испустил громкий тяжелый вздох, осознав, что, вероятнее всего, так никогда и не узнает, какого черта леди Александра Морли делала ночью в грязной тосканской конюшне в непосредственной близости от физического воплощения дела всей его жизни.
– Мистер Берк, я вас чем-то обидела? – Теперь ее голос был тихим и подавленным.
Проклятие! Это уже слишком! Она уже слишком. Ее ум, красота и страстность, слабый, едва уловимый аромат лилий, исходящий от ее кожи, опьяняющий без вина. Он никогда не умел разговаривать с женщинами, никогда не чувствовал себя самим собой, находясь рядом с ними. Для него они были как некий чужеземный вид, шифр, к которому у него не было ключа. Финн почувствовал, что вот-вот начнет заикаться, и титаническим усилием взял себя в руки.
– Мистер Берк! – снова сказала Александра, и Финну показалось, что он почувствовал тепло ее дыхания, коснувшееся шеи.
– Нет, конечно, вы меня не обидели, – хрипло выговорил он.
– Тогда окажите любезность, проводите меня до гостиницы.
Финн колебался какую-то долю секунды. Ее общество будоражило его, заставляло волноваться, но отказаться от него, отведя ее в гостиницу, он все же не мог.
– Конечно, но…
– Но? О чем вы, мистер Берк?
Финн понизил голос:
– Но не раньше, чем вы удовлетворите мое любопытство по одному вопросу.
Она слегка отпрянула:
– Любопытство противоречит вежливости, мистер Берк.
– Ну, меня, как правило, не волнуют подобные соображения.
Берк чувствовал, что что-то в ее ответе – едва заметная дрожь, налет смущения, оттенок неловкости – придавало ему уверенность. Он наклонил голову и, почти касаясь губами волос на ее макушке, прошептал:
– Скажите, леди Морли, что на самом деле вы делаете в Италии.
Она не отшатнулась.
– Я же говорила, мистер Берк. У нас своего рода образовательная поездка. Мы собираемся учиться.
– Удивительное совпадение.
– Совершенно с вами согласна.
– И кто бы мог ожидать подобного именно от вас? Ведь вы – одна из виднейших представительниц лондонского высшего общества.
Он глубоко вдохнул аромат ее волос, испытал острое наслаждение, ощутив тепло