После этого ответа королева как можно скорее собралась на охоту; Элизор по обыкновению сопровождал ее. Он приказал сделать себе большое стальное зеркало в виде кирасы, пристегнул его к своей груди пряжками и старательно укутался черным плащом, обшитым серебряной и золотой материей. Он ехал на мавританском коне с золотой сбруей и обращал на себя всеобщее внимание, потому что был необыкновенно ловким наездником. Проводив королеву до места, назначенного для охоты, он соскочил на землю, чтобы снять ее с седла и, когда она протянула ему обе руки, он воспользовался этим моментом, раскрыл плащ и сказал, указывая на зеркало: «Не угодно ли вам взглянуть сюда!» Затем, не дожидаясь ответа, он осторожно поставил королеву на землю.
По окончании охоты королева вернулась в замок, не удостоив ни одном словом Элизора. Но после ужина она велела позвать его к себе и назвала величайшим обманщиком в мире, потому что, несмотря на обещание, он все-таки не открыл ей своей тайны, и сказала, что больше ни в чем не станет верить ему.
Элизор из боязни, что королева не поняла сделанного им намека, ответил, что он считает себя правым, так как на охоте показал ей женщину, которую любит больше всего на свете.
Королева приняла такой вид, как будто ничего не понимает, вследствие чего Элизор был вынужден спросить ее, кого она видела в стальном зеркале.
– Никого, кроме себя, – ответила королева.
– Никакое другое изображение не займет места в моем сердце, кроме того, которое вы видели в зеркале на моей груди, – сказал Элизор. – Эту женщину я всегда буду любить, почитать и поклоняться ей как божеству; в ее руках моя жизнь и смерть. От вас зависит осудить меня на смерть за эту привязанность, которая была для меня жизнью, пока я скрывал ее.
Притворилась ли королева, желая испытать его, или у нее была другая привязанность, только она ответила с самым равнодушным лицом:
– Я не стану распространяться о том, насколько безумна любовь, которая метит в такую высокую цель и сопряжена с такими затруднениями, но я желала бы знать, как давно длится ваша привязанность.
Элизор не мог возлагать больших надежд на взаимность со стороны королевы, судя по ее серьезному тону, исполненному достоинства, и робко ответил, что еще в ранней молодости эта любовь пустила в нем корни, не причиняя никаких страданий. В продолжение последних семи лет она также не была мучением, а только недугом, доставлявшим ему неисчерпаемое наслаждение, так что выздоровление было бы для него равносильно смерти.
– Если это так, – сказала королева, – и вы действительно отличаетесь таким постоянством, то я не могу отнестись легкомысленно к вашему признанию. Я хочу подвергнуть вас испытанию; если вы выдержите его, то у меня не останется