– Эй! Привет, Джонни! Ну надо же, радость какая!
Он сдувает нечесаные черные волосы с глаз, но ни одна прядка не трогается с места.
Я не отвечаю – парализованная добыча, к тому же все еще пораженная их присутствием здесь. Готов поклясться, они только что телепортировались с планеты Обезьян. Наверняка у Скотти есть эта странная способность, черти бы ее взяли. А почему бы и нет, его же изваяли из остатков микеланджеловской мраморной глыбы, так что он вполне может обладать и сверхчеловеческой быстротой передвижения.
– О-о-о-оу, эта девчоночка сегодня такая красотулька, верно, парни? – Он берет в локтевой захват мою шею и ерошит волосы. Это полный абзац, поскольку я утром убил четырнадцать минут, пытаясь идеально уложить челку, чтобы та прикрывала шрам на лбу.
Полагаю, Обезьяны с ним согласны, но слышу только: «Хо-о-о-о! – и – Ух! Ух! Ух!»
Он швыряет мой рюкзак на землю. Черт! Надеюсь, ничего не разбилось.
– Мы скучали, малыш Джонни. Где ты прятался?
Его дыхание: смесь табачного перегара и фруктовой жвачки.
– Что такое? Разучился говорить? Потерял прошлой ночью голосок в киске Старлы?
Скотти расплющивает мое лицо о свою футболку со знаменитым языком The Rolling Stones, который выглядит так, будто вот-вот слизнет меня целиком.
Обезьяны впадают в неистовство. Я обмякаю. Читал в National Geographic, что, когда животное притворяется мертвым, хищник обычно теряет к нему интерес и уходит.
Обычно.
Вместо этого:
– Ну и что у тебя есть для меня сегодня, малыш Джонни?
Шарит пальцами в кармане моих джинсов и – АЩЩЩ – прищемляет мне яйца так, что все краски стекают с мира прямо в ноги. Не завопить. Не завопить. Не показать им страх.
– Это что такое? – спрашивает он, разворачивая добычу.
Мои глаза бешено скачут. Сосредоточься, Коллинз. Дыши. Итак, вот, я ее вижу: скомканную долларовую бумажку. Папа забыл оставить мне утром денег на обед, так что пришлось самому стащить доллар из комка банкнот, лежавших на его тумбочке среди изысканной отцовской амуниции: свернутых газет, пустой бутылки из-под пива… или двух, или двадцати семи, я сбился со счета… бокала из-под виски с парой сигаретных бычков, плавающих в грязной жиже. В общем, все как обычно.
То, чего я не заметил в темноте, теперь вижу при свете: номер телефона, нацарапанный поперек лица Джорджа Вашингтона с именем Хизер, выведенным жирным курсивом. И сердечко. «Позвони мне».
О нет!
Это значит, вчера вечером папа познакомился с какой-то цыпочкой, а значит, данный конкретный доллар – все равно что Золотой Билет на Фабрику Сладких Девушек, и, если не вернуть его, отец меня уроет.
– Скотти,