Всё видимое разлетается как искусственный снег с карусели после съемок сцены, медленно и мягко кружит облако, в котором так и остались стоять позабывшие роль актеры, время вновь начало движение, но уже в их собственном направлении или рассеянии, готовясь к долготе и протяженности дороги, но не от будущего к прошлому, а от настоящего к другому настоящему.
Я поднял глаза от кофе, закручивающегося воронкой, и сквозь пену и дым разглядел буквы: “ПОРА, ОНА ЖДЕТ!”.
(03.08.09 – 11.08.09)
Заполнять свое время Историей – привычка или уже ритуал, даже обычный вечер наедине с собой, без ожиданий и мыслей, погружая минуты в клубы дыма от сигарет на кухне, самой простой историей, как если бы кто-то сейчас описал цвет обоев и пола, светотень предметов в перемешку со шлейфом ассоциаций – ах всё это подсознание – и всё это омертвевшее нагромождение, разрозненное и разряженное, оно приобрело бы узорную вязь и безусловную весомость и смысл! Кажется об этом писал еще Сартр, но раз это не формула и не закон тяготения, то можно это освежить и в своей памяти – лишним ведь не будет.
Но увы, среди сегодняшних гостей не было того самого художника, того отражающего двойника, очаровывающего строй и ход вещей и секунд, и никакое актерство не в счет, даже самое безобидное – а изобразите что-нибудь из раннего, ах, какой он милый, и этот максимализм и ритм, а про Испанию, ах!…
Тут скорее бы подошел карандаш, или нет – лучше тушь, которая как под печатью канцелярского делопроизводителя ложится безкомпромиссно и безапеляционно, не оставляя ни малейшего выбора, сомнения или пространства для полета, словно точка в конце слова, и следующего слова, и снова точка. ТОЧКА.
Тогда бы волшебный стробоскоп просто нарезал бы нужное количество картинок по формату, сложил бы их в стопку на столе, а я, пересчитав их, мог бы с чистой совестью идти спать, спасибо за вечер, да, приходите ещё, нет уж, теперь вы к нам… И ни одного ни загнутого уголка, ни жирного пятна от пальцев или капли пролитого вина, ни малейшей ниточки, за которую можно было ухватить ушедший вечер, и потянув, найти тот самый узелок не дающий покоя.
Объявили следующую станцию, главное не заснуть в эти несколько минут, как случилось как-то, и не проехать мимо. Двери распахнулись, тишина на 5 секунд такая же, что и была здесь до нас и поезда, потом привычный грохот и лязг, электричка исчезла, оставив меня на перроне, снова тихо. Привокзальное кафе, а вернее единственный на весь поселок ларечек с четырьмя столиками, горячим кофе из пакетика и водкой, да и вокзала-то нет, лишь вечно закрытый вагончик с билетами – поставили месяц назад зачем-то, да замурованная, словно образец древнего зодчества избушка начальника – прямо, минималистический музей под открытым небом. Стаканчик кофе и пирожок, деревянные лавки, молчаливые посетители смотрят что-то в рябящем телевизорчике, очередные страшные новости из ниоткуда, из того, несуществующего мира, я допил и вышел – мне еще работать весь день. Нужно просто провалиться