Я с решимостью подошел к выходной двери, рывок… Но увы – это же общежитие, и все двери после полуночи закрываются комендантом.
"Теперь точно в плен, где мой белый флаг?"
Но ощущение приключения, которое так безжалостно было расстроено, все же не ушло, и я пошел курить на общий балкон на 10-м этаже.
Еще не отворив дверь, я почувствовал, что там кто-то есть. Приготовился к внеплановому выходу на сцену, поправил парик и открыл дверь. Там оказался молодой человек с большими воспаленными, будто заплаканными голубыми глазами.
– Не хотите портвейну?
– С удовольствием, а то я хотел как раз купить что-нибудь, а дверь уже заперта.
– Да, здесь так принято, я здесь уже бывал, возможно, даже не раз.
– "Возможно" – мне это очень знакомо последнее время. А вы, кажется, чем-то сильно расстроены?
– Да, не обращай внимания, может лучше сразу перейдем "на ты"?
– Да, конечно, а вообще, я не помешал, в смысле, может я пойду?
– Нет, не уходи, пожалуйста, мне так плохо сейчас, извини, раскис просто. Скажи, ведь если всё меняется, может и теперь что-то изменится к лучшему?
– Да, может. Понять бы еще, что считать лучшим… Кажется, тебе пора просто отдохнуть, да и мне уже, давай, я тебя провожу.
– Останься, прошу, мне сейчас так одиноко, – он сжал мою руку…
Утром ныла голова, память, как оробевшие родственники у одра тяжелобольного, затаилась и не решалась припомнить ни слов, ни событий прошедшей ночи, чтобы дать мне спокойно уйти. Уже пора было уходить в один конец, просто снова уходить.
Прежний страх пространства и его преодоления смазался теперь еще и своего рода близорукостью: словно ощущалась только небольшая сфера вокруг моей точки присутствия, остальное же, что за ее пределами размывалось и растиралось в пыль безжалостной мокрой ладонью, сделанной из губчатого слепого камня. Мой тусклый фонарик в кромешной окружающей тьме периодически вовсе мерк, и я брел наощупь, коридор, лифт, холл, до свидания, двор, а в голове с каждым шагом било в колокол:
“Неужели мы все такие чужие себе и всему вокруг?!”
А внутри живота спазмом подступала радость и невесомость, мой плен окончен, наступило долгожданное освобождение!
Подул ветерок, и меня обдало снегом от цветущих яблонь, я остановился, подставил ладонь, один лепесток приземлился в нее. "Он знает больше меня, он естественен, он совершенен, он принимает жизнь как она есть, он ее часть, и не требует взамен даже гарантированного времени для цветения, ему хватает и этих прекрасных мгновений, а потом время же и растопчет его".
Я вгляделся. Ни дорога, ни здания вокруг, ни аллея из цветущих яблонь не напоминали о тех ночных видениях, о новых странных ощущениях, будто это было совсем в другом месте и в другое время, и я теперь вижу все впервые. Я медленно пошел по аллее