(4.03.2017)
Необитаемый остров. Территория, покинутая людьми навсегда из-за случившейся экологической катастрофы, техногенного катаклизма или просто горького экономического обнищания и опустошения; или это земля, нехоженная человеком ни разу с момента союза космических частиц, чудесным образом встретившихся в бесконечном круговороте вселенной: совпали нужные полюса и химические валенции, родилась почва и пришла вода – так зародилась жизнь, провозглашен первый вид, утвержден годовой круговорот.
Трамваи послушно ехали вокруг, огибая лекалом и вырезая бескомпромиссным двойным ножом то, что предписано эскизом рельс. Машины, повинуясь своей обусловленности, четко выполняли свой единственный завет – "Не остановись!", бежали по серой полосе всегда и только вокруг зеленого островка, всегда мимо всего того, что можно увидеть и попытаться понять.
Люди-пешеходы не могли и помыслить попасть туда: как сложно идти без дорог, всегда нужен герой-первопроходец, отчаянный мечтатель и авантюрист, еще сложнее идти без надежды на достижение цели или, хотя бы, на возвращение обратно тем же, кем ты был; и невозможно двигаться, когда вовсе нет смысла идти.
Они обнаружили труп между кустами, снаружи острова его не было заметно. Он пролежал там дня 3, может больше… Вызвали скорую, так положено, носилки, плотная серая тряпка, напускная серьезность маскирующая скуку. Тело всегда повинуется естеству, особенно когда не может больше жить, и превращается в нелепое воспоминание, в напоминание самонадеянному и самовлюбленному уму его смысла и места, и превращается в необитаемый остров.
Существа в оранжевых и желто-зеленых фосфорицирующих робах, приказы не обсуждаются, в предверии праздника очередного пиршества обманутой общественной памяти благодарных потомков, комитет благоустройства и министерство пропаганды, резолюция сверху, превратить "необитаемый зеленый островок" в торжество победы над хаосом, в оазис и знак превосходства, установить флаги и транспоранты по кругу, а в центре фанерный макет чего-то времен войны!… Оркестр из помятых медных труб, в которые дуют старческие сморщенные губы вдруг стих, но в воздухе еще оставалось ощущение фальши.
…Сухой лист, бумажный самолетик, сложенный из последней странички истории болезни, смятое письмо счастья, тлеющий окурок падают на дно. Двор-колодец, всего метра полтора на полтора шириной, не двор даже, а дырка от древней стрелы, пущенной с неба, ни выхода, ни входа, лишь несколько унылых грязных окон, в которые не проходит свет, а лишь видно унылое грязное окно напротив, а в нем еще одно, и еще такое же, и вот этот безнадежный коридор вникуда – идеальный накопитель вековой пыли – заканчивается лишь