Он попрощался с матерью, подхватил Чарли с пола и покружил, пока тот не завизжал от восторга. Затем он пожал руку отцу и двинулся навстречу своей судьбе.
Мысль о собственной собаке, пусть даже воображаемой, немного утешала его. Он несколько раз останавливался под моросящим дождем, пока шел свои полмили до школы, чтобы его пес мог обнюхать фонарные столбы, деревья, мертвых птиц.
«Ко мне, бобик! Ну, пошли!»
Он радостно подзывал свою борзую. В этом создании естественная грация сочеталась с выдержкой, достоинством, мудростью. Нежные глаза пса созерцали мир с тихим состраданием. У него было гладкое изящное тело, мощная грудь, сильные мускулистые лапы. Потрясающее сочетание физической и духовной красоты! Уж точно ни одна обычная собака, простая смертная собака, не обладала всеми достоинствами… Боба.
Хороший Боб! Боб – не какой-нибудь там пудель. Это любому ясно.
Зайдя за ворота школы, Джастин очутился в эпицентре возбужденной толпы гормонально заряженных человеческих частиц, которые случайным образом сталкивались друг с другом и разлетались в разные стороны. Периодически они собирались в небольшие группки и принимались, как водится, пускать по кругу сигаретные бычки и хвастать своими летними сексуальными подвигами, болтать со старыми друзьями и пререкаться с неприятелями так, будто только вчера расстались.
В новом семестре их ожидало столько всего нового: новые хулиганы и их новые жертвы, новые поводы завалить пару тестов и прогулять пару уроков, новые способы получить то, что наивные родители называли образованием.
– Эй, Кейс!
Кто-то присвистнул.
– Классная рубашка!
Еще какое образование.
Джастин кивнул, обменялся приветствиями с несколькими типами. Большинство из них он знал еще с начальной школы. Одних он относил к категории друзей, с другими лишь мимоходом здоровался. Почти все знали его имя.
Нелегко будет объяснить, что он теперь другой человек.
Он повернулся к Бобу, и пес ткнулся бархатистой мордой в его ладонь. На одно долгое мгновение он замер, передавая силу, грацию и мудрость своему хозяину. От прикосновения своего сказочного зверя Джастин на миг испытал озарение и прилив храбрости.
– Hola[2].
Он поднял глаза. Над ним возвышался Питер Принc, долговязый светловолосый парнишка, с острыми коленками и беспощадно бодрой улыбкой. В школе он славился (если это можно назвать славой) своими способностями к астрономии. С Джастином они пересекались только на предметах, в которых оба не блистали, – на испанском и на истории.
– Как провел лето?
– Хорошо, если любишь душевные муки, – сказал Джастин.
– Бедняга. – Питер, кажется, искренне ему сочувствовал. – Не думаю, что сегодня тебе станет легче.
– Да уж.
Питер внимательно на него посмотрел. В Дэвиде Кейсе определенно что-то изменилось. Дело не только в его одежде, хотя она явно свидетельствовала о некоем серьезном