Я остановил Тинтрега сразу за древним римским кладбищем, давая моим людям подтянуться. Вид могил и мысли про епископа Леофстана навевали воспоминания.
– Помнишь Мус? – спросил я у Финана.
– Господи! Да кто ж ее забудет? – Он ухмыльнулся. – Ты когда-нибудь…
– Ни разу. А ты?
Ирландец покачал головой.
– А вот твой сын задал ей пару раз славную скачку.
Сына я оставил командовать войсками, удерживающими Беббанбург.
– Везучий парень, – проворчал я.
Мус, настоящее имя которой – Сунгифу, была крохотной, как мышка, и являлась женой епископа Леофстана.
– Интересно, где Мус теперь? – спросил я, продолжая смотреть на северную стену крепости и прикидывая, сколько воинов стоит на парапете. – Их больше, чем я ожидал.
– Больше?
– Людей на стене, – пояснил я. На виду было примерно сорок человек, и я знал, что еще по меньшей мере столько же должно быть на восточной стене, напротив которой сосредоточились основные силы врага.
– Может, к ним пополнение пришло? – предположил Финан.
– Или монах ошибся, что меня не удивляет.
Монах принес в Беббанбург весть об осаде Сестера. О восстании в Мерсии мы, понятное дело, слышали и радовались ему. Не секрет, что Эдуард, провозгласивший себя королем англов и саксов, намеревался вторгнуться в Нортумбрию и подтвердить свой громкий титул. Сигтригр, мой зять и король Нортумбрии, готовился к этому нашествию и боялся его. А потом поползли слухи, что Мерсия раскололась, и Эдуард, вместо того чтобы нападать на нас, вынужден сражаться за обладание собственными новыми землями. Наш образ действий напрашивался сам собой: сидеть сложа руки! Пусть державу Эдуарда раздирают на куски, потому что каждый сакс, погибший в Мерсии, означал меч, который не поднимется против Нортумбрии.
Тем не менее в этот поздний зимний вечер, под темнеющий небом, я оказался здесь и шел сражаться за Мерсию. Сигтригр был, мягко говоря, совсем не рад этому обстоятельству, а его жена, моя дочь, не скрывала своей злости.
– Почему? – спросила она.
– Я поклялся, – ответил я им обоим и тем отсек все возражения.
Клятвы священны. Нарушение клятвы навлекает гнев богов, и Сигтригр против воли отпустил меня снимать осаду с Сестера. Не то чтобы он мог мне запретить: я был самым могущественным из его вассалов, тестем и хозяином Беббанбурга; по сути, именно мне он обязан короной. Однако Сигтригр настоял, чтобы я увел с собой меньше сотни воинов.
– Возьмешь больше, – объяснил он, – и эти треклятые скотты тут же перейдут границу.
Я согласился. Вел всего девяносто дружинников и с этими девятью десятками намеревался сохранить для короля Эдуарда новое королевство.
– Ты полагаешь, Эдуард будет