– Я вас одних не оставлю. Потихоньку, это недалеко, – ведя за собой стонущую Лиору, дети осторожно спустились с холма.
Пчелы деловито жужжали у круглого лаза выкрашенного выцветшей синькой улья. Кусты шиповника у бетонной ограды отцветали. Темно-красные лепестки усеивали свежую траву.
Каждое утро Полина выходила на террасу со шлангом. Холодная вода брызгала на босые ноги, она подставляла лицо еще не жаркому солнцу. Пчелы сонно вылезали на бортик улья. Полина старательно поливала кусты и траву. Хаим предпочитал валяться в постели до последнего.
Женщина выпивала первую чашку кофе в компании пишущей машинки. Как и ожидала Полина, израильское правительство не держало на нее обиды за «Дневник одного форта». Новый глава Моссада, генерал Хофи, приехавший их навестить, развел руками.
– Ты писатель, Птичка, – сказал он уважительно, – тебе и карты в руки. По крайней мере, ты не кропаешь всякую дрянь, как твой бывший работодатель, – он привез в Негев яркий томик в бумажной обложке. Ш. Захав успел выпустить остросюжетный, как говорилось в рекламе, шпионский триллер. Полистав книжонку, Хаим скорчил гримасу.
– Если верить ему, то работники Моссада одной рукой стреляют, а другой управляются с девушками, – Полина хихикнула, – засадить бы его за арабский язык по восемь часов в день без выходных и праздников…
Они позволили себе отдохнуть только на Шавуот. Из Иерусалима приехал настоящий нью-йоркский сырный торт. Подарок сопровождался самодельной открыткой. Сара-Мирьям вывела ивритские буквы.
– Дорогие тетя и дядя, ждем вас в Иерусалиме, – Моссад неохотно разрешил им увидеться с племянницей.
– Ей пять лет, – озабоченно сказал генерал Хофи, – осенью она пойдет в школу. Даже в религиозных классах могут попасться какие-нибудь, – он поискал слово, – любопытствующие, – Хаим закатил глаза.
– Ицхак, – в Израиле Ягненок переходил на фамильярный язык, – когда мне было пять лет, у меня что в одно ухо влетало, то из второго и вылетало. Уверяю, что ничего страшного не случится, – просмотрев роман Захава по диагонали, Полина угрюмо сказала Хаиму:
– Павел писал похожие повести, но я уверена, что его книги лучше. Бедная Лаура, она может опять впасть в депрессию, – в Хэмпстеде считали, что Лауре надо вернуться в Лондон.
– Вряд ли семья ее уговорит, – скептически заметил Хаим, – но волноваться не стоит. Шмуэль рядом, он проверит любого прелата, который начнет виться вокруг Лауры, – Полина кисло отозвалась:
– Лауре скоро тридцать, ей пора иметь свою голову на плечах. Однако я пристрастна, она много страдала, – весть об аресте Павла пришла в Лондон на прошлой неделе. Кузена тоже обвинили в так называемых экономических преступлениях.
– Все шито белыми нитками, – устало сказала тетя Марта по телефону, – главное, чтобы Комитет и лично Паук не оказались в Казахстане раньше, чем остальные доберутся