– Она тоже сказала, что все совершают ошибки, – Джошуа стало тоскливо, – она меня пожалела, – арест Павла мог означать неминуемую опасность для оставшейся в Казахстане семьи.
– Что, если он попадет в руки Комитета, – с холма виднелась Москва-река, – если проклятый Паук получит от него какие-то сведения? – Джошуа помнил упрямые глаза Павла.
– Не получит. Но Лаура останется одна, без надежды его увидеть, – тетя Марта обещала подготовить женщину к новостям.
– Семья ее поддержит, – тетя помолчала, – но сын Павла может вырасти сиротой, – Джошуа чувствовал себя виноватым и перед малышом.
– И перед всеми, – его подергали за джинсы, – но надо жить дальше и выполнять свой долг. Я получил урок и никогда его не забуду, – Бен потребовал:
– На руки, папа! – над синей лентой реки сияло апрельское солнце. Мальчик зачарованно слушал крики чаек. Темные леса стояли полосой на горизонте. Джошуа покачал его:
– Скоро полетим домой, милый, – Бен прижался щекой к его плечу.
– Бен потом в Москву, – малыш протянул руку вперед, – а папа? – Джошуа покачал головой:
– Нет, милый, я сюда больше не вернусь, – он постоял, вглядываясь в далекие очертания Москвы.
Утренний чай накрыли на мраморной террасе виллы. Круглый стол блистал начищенным самоваром, солнце переливалось в антикварном кофейнике. От гарднеровских чашек поднимался ароматный, пахнущий травами дымок. Стопку кружевных блинов накрыли серебряной крышкой.
– Варенье прошлогоднее, – радушно сказал товарищ Котов, – лесная малина, крыжовник, райские яблоки. Я стал садоводом, как Антон Павлович в Ялте, – в прозрачной зелени и янтаре варенья тоже играли солнечные лучи.
– Мне малину, – заявил Мотя, – и сметану, дедушка Леня, – мальчик облизнулся, – можно на полдник сырники? – он получил чашку своего любимого какао.
– Пожалуйста, милый, – ласково поправила его Лара, – не забывай о вежливости, – товарищ Котов подмигнул мальчику:
– Ничего страшного. Сырники можно, – он налил Леоне кофе с молоком, – сегодня день труда, мы их заработаем. Отправимся на рыбалку и заодно искупаем Мухтара, – овчарка, лежащая у стола, добродушно гавкнула.
– Поплаваешь и побежишь к подружке, – Мотя погладил собаку, – а мы с Ларой покатаемся на лодке. Ребеночку не опасно кататься? – мальчик озабоченно взглянул на Леону. Женщина положила руку на аккуратный живот. Мальчик или девочка бойко задвигался.
– Совсем нет, милый, – она вышла к столу с томиком Чехова, – мне полезен свежий воздух, – утро Первомая выдалось прохладным, но ясным. Легкий ветер гнал по небу обрывки облаков. Парк на вилле зазеленел, несколько яблонь окуталось белой дымкой.
Добравшись на катере до Рублевской плотины, они пересели на ожидающую их моторку.
– Иначе в Можайск не приехать, – весело сказал Гурвич, – большие суда в верховье