Тут отличная звукоизоляция, тишина и ни души, а за стеной царит веселье. Публика зажигает по полной программе. Мой незадачливый ухажер клеится к другой.
– Я хочу выпить, – медлю. – Гранатовый сок, пожалуйста.
Чертков вызывает официанта и через секунд тридцать мой заказ красуется на столе. Я выпиваю напиток до дна, крупными глотками.
Мы опять остаемся вдвоем. Я сижу, он стоит напротив.
– Скажи, ты действительно считаешь, что имеешь право наказывать меня? – все же решаюсь. – Ты ведь не знаешь ничего, ты понятия не имеешь о том, что там произошло. И какая тебе разница?
Его ладонь ложится на мою макушку, заставляет запрокинуть голову.
– Знаешь, на что похож твой рот?
– Не переводи…
– На п…зду. Но это выглядит красиво. Интересно накрашено.
Он поглаживает меня по щеке.
– Ты не собираешься говорить? – игнорирую грубость.
– С тобой – нет.
– Недостаточно умна?
– Твой ум слабо волнует.
Он собирает мои волосы в хвост.
– Возьми у меня, – продолжает глухо.
– Что?
Криво усмехается.
– Возьми у меня в рот, – поясняет практически по слогам.
Я задыхаюсь от возмущения.
Нет, подобные предложения поступали и прежде. Мне много чего предлагали. Но не в таком тоне, не так.
Я хочу запротестовать, выдать ядовитое замечание, но рука на моем затылке будто тяжелеет, тянет волосы назад, вынуждая до боли выгнуть шею.
Если не сделаю по-хорошему, то будет по-плохому.
Я пытаюсь отключиться и действовать механически, не оценивать происходящее. Я берусь за пояс на его брюках и соприкасаюсь с горячей гладкой кожей. Обжигающая волна обрушивается на меня, а мозг точно ватный. Я забываю что к чему, ничего не соображаю, иду на поводу природного инстинкта.
Мои ладони скользят по враз напрягшемуся животу Черткова. Вверх, изучая идеально вылепленный пресс. А потом вниз, к узкой дорожке темных волос.
Я слегка приподнимаю его рубашку и как завороженная смотрю на стальные мышцы, на вздувшиеся вены.
Интересно… а какой он там? Чуть дальше.
Я расстегиваю его брюки, опускаю ткань, извлекаю вздыбленный член. Я прикасаюсь к нему очень осторожно и неуверенно.
– Крепче, – следует хриплый приказ. – Сожми крепче.
Я в тумане.
Я не чувствую ни малейшего отвращения.
Какой же он красивый. Везде. И здесь тоже. Особенно здесь. Длинный, крупный, мощный. Ровный, идеальный. С большой головкой, на которой виднеется капля смазки.
Я подаюсь вперед и касаюсь его сомкнутыми губами. Отстраняюсь и облизываюсь, смотрю вверх, в потемневшие глаза