Я вопросительно взираю на Черткова, но тот просто подталкивает меня вперед.
А дальше? Будет трахать в компании этого фрика? Или прикажет ему наблюдать? Снимать нас на камеру со всех возможных ракурсов?
Я прохожу в комнату, оглядываюсь. Я по-прежнему ничего не понимаю.
– Это что? – спрашиваю, нахмурившись. – Тату-салон?
Я узнаю технику, несколько раз бывала в подобных местах. Хотя на моем теле нет ни единой татуировки.
Однако никто не спешит давать разъяснения.
Чертков выводит меня в самый центр комнаты, прямо к кушетке, освещенной яркими лампами. Оказавшись под прицелом такого количества света, я невольно зажмуриваю глаза.
Он сдирает платье, спускает до талии, еще ниже. Никак не реагирует на мой тихий вскрик. Укладывает меня на твердую поверхность. На живот. Опускает наряд еще ниже. Теперь только зад прикрыт. Да и то слабо.
Ослепленная, лишенная точки опоры, я впадаю в панику.
– Нет, что ты делаешь.
Я протестую, вырываюсь, пытаюсь подняться.
– Лежать, – рявкает Чертков.
И я невольно обмякаю.
– Ты будешь лежать и терпеть столько, сколько потребуется, – сообщает он. – Как хорошая девочка. Или я поступлю с тобой, как с плохой. Прикреплю к одному из тех увлекательных устройств, и здоровенные резиновые болты разработают тебя так, что ведро без проблем войдет.
Я не шевелюсь.
– Сообразительная детка.
Я не вижу его, но я знаю, что он улыбается.
– Приступай.
Это уже не мне.
Стрекотание тату-машинки нарушает тишину. Я вздрагиваю. Заранее.
Но пока инструмент просто проверяют.
– Здесь и здесь.
Пальцы Черткова скользят по моей спине. Рисуют линии внизу.
Меня подготавливают, кожу протирают, обрабатывают чем-то. В районе поясницы ощущается легкий холодок.
А потом вновь слышится стрекотание механизма, следом за звуком приходит жгучая боль.
Первый укол. Еще и еще. Жало не ведает усталости, врезается в плоть.
И я опять не могу сложить два и два. Я не сразу понимаю в чем суть. Я в ступоре, мозг полностью парализован.
Во мне бьется единственная мысль: «Только не это. Только не так. Только не приковывай к той ужасной машине».
Я фокусирую внимание не на том, на чем надо.
– Что ты делаешь, – вдруг шепчу срывающимся голосом. – Что ты хочешь на мне вырезать.
Чертков гладит меня по голове.
– Не вырезать. Вытатуировать.
– Что, – давлюсь истерикой. – Что?
– Сюрприз, – он смеется.
И меня накрывает волна.
Кроваво-красная.
Я чувствую ее вкус. Я ощущаю ее пульсацию. Я вижу невидимый узор. Повсюду. Реальность сжимается до размеров единственной точки. Бьется внутри, грозит переломить хребет.
Я давно ничего не принимаю. Я чиста. Но мозг все помнит.
Время устремляется назад, покадровая перемотка.
Я вновь попадаю туда.