В сырой земле. В могиле.
Ее закопали заживо.
Я поднимаюсь и начинаю убирать тарелки со стола. Слезы опять наворачиваются на глаза. Это реакция организма. Не моя.
Я больше не хочу, не могу плакать.
Если отец увидит запись, на которой меня трахает Чертков, это его убьет. Окончательно доконает. Он лишился всего, оказался в тюрьме. Узнать через что проходит его дочь, что вынуждена терпеть – последний, сокрушительный удар.
Я включаю воду, старательно мою посуду, пытаюсь отвлечься от непрошенных мыслей, переключить мозг.
Я продолжаю ощущать горячий твердый член во рту. В горле. Я чувствую его внутри. Я чувствую вкус спермы на своем языке.
Проклятый урод.
Что он со мной делает? Почему я так сильно его хочу? Даже когда унижает, издевается, растаптывает гордость.
Неужели он заставил меня сделать все это? Благодарить за семя, целовать ноги.
Я действительно целовала его ноги. Я наплевала на все, переступила через саму себя. Но ломая волю, я получала удовольствие.
Так неужели мне нравится? Хочется стать его рабыней? Шлюхой? Неужели я неизлечимо больна?
Лучше не искать ответ на такие вопросы.
Я заканчиваю с уборкой и возвращаюсь в свою комнату, буквально сдираю ненавистные кружева, отправляюсь в душ.
К сожалению, ледяная вода больше не дарит отрезвления.
Я выхожу из ванной, бросаюсь на постель, кутаюсь в одеяло. Затравленно смотрю на дверь.
Чертков может прийти в любой момент, отыметь меня как пожелает, и ничто, никто ему не помешает. Он заполучил желанную игрушку, теперь будет развлекаться, пока не надоест.
Из моей сумочки раздается приглушенный звук. Далее следует легкая вибрация.
Я тянусь в сторону, извлекаю телефон. Дисплей показывает мне несколько пропущенных и новые сообщения. Ничего интересного. Друзья-знакомые плюс обычный спам. Звонки от управляющего моим отелем.
Я не нахожу в себе сил на ответы, механически все проверяю, просматриваю и закрываю. Я разберусь с этим завтра, на свежую голову.
И тут мое внимание приковывает последняя эсэмс-ка:
«Привет от Ворона».
Номер неизвестный, перезваниваю – отключен.
Я облизываю пересохшие губы и ощущаю дикое напряжение.
Ворон. Достаточно необычно. Это прозвище известно исключительно в узких кругах, пошло в ход после одной давней истории. Так моего брата называют самые близкие друзья. Остальные используют другую, гораздо более популярную кличку.
Быстро набиваю ответ:
«Почему сам не передаст?»
Нажимаю на отправку.
Мой брат исчез еще до ареста отца, не выходил на связь. Я бы могла предположить, что это дело рук Черткова, но, судя по всему, он до него так и не добрался, считал, будто он скрывается заграницей или что-то вроде того.
Но мой брат