Отец молчал и задумчиво глядел на жеребенка, а я разрыдалась и прижала к себе свое сокровище.
– Ладно, поживем – увидим.
Папа перешел к Ласточке и заговорил с Гастоном о ее состоянии. А я обнимала малыша и обещала ему, что все будет хорошо. Он тепло дышал мне в ухо, помаргивая невидящими глазами.
Ласточка поправилась, но наотрез отказалась кормить свое дитя и даже не подпускала его к себе. Поэтому Матильда наполняла молоком бутылочку, и я кормила Малыша несколько раз в день.
Он быстро окреп, и скоро стало ясно, что, хоть он и слеп, со слухом у него все в порядке. Малыш научился узнавать меня по шагам и радостно приветствовал. Скоро он уже ходил за мной по пятам, как привязанный.
Мне так хотелось, чтобы он прозрел! Матильда готовила какую-то целебную мазь, жутко вонявшую, и я мазала ею Малышу глаза. Ему не нравилось, но он терпел.
И однажды это произошло! Как-то утром я пришла на конюшню, а пленки на его глазах не было! Счастью моему не было предела, а Матильда страшно возгордилась. Слухи о ее целительских способностях быстро разлетелись по нашей округе.
Скоро Малыш научился отзываться на свист и стал сопровождать меня на верховых прогулках. Пончик ревновал, но сохранял нейтралитет. А Жером посмеивался и называл Малыша моим спаниелем.
Это было счастливое лето.
Каждый день был заполнен до краев чистой радостью. Мы с ребятами ловили рыбу, собирали устриц, устраивали морские сражения. А еще были поиски сокровищ и схватки с разбойниками. И скачки, и уроки фехтования, и стремительно подрастающий Малыш.
И только иногда, по ночам, уже засыпая, я вспоминала светлые глаза, разглядывающие меня с холодным любопытством. «Замухрышка!» – снова слышала голос и издевательский смех.
А потом представляла, что я уже выросла и я – красавица, как мама. И вот я его спасаю. Например, тонущего. Или от разбойников. И он хочет узнать имя своего спасителя. Тут я снимаю шляпу, и мои роскошные волосы волной падают мне за спину. Он пристально вглядывается в меня, и тут его светлые глаза расширяются от изумления. Он узнает меня! Начинает произносить слова благодарности. Но я небрежным жестом останавливаю его и с насмешливой улыбкой отворачиваюсь. Плащ взмывает и опадает за моей спиной. Он еще что-то говорит мне вслед, пытается остановить, но я не слушаю. Я ухожу. Мне все равно.
В начале августа к нам в Меридор приехали граф Комбургский с сыном. Пока граф и отец обсуждали свои дела в библиотеке, я показывала Франсуа окрестности.
Ему у нас понравилось. Да и как здесь могло не понравиться!
Я особенно любила смотреть на Меридор с моря, подальше от земли. Скалистый берег, плотно уставленный домами, круто поднимался вверх. А на самом верху среди высоких сосен стоял наш замок.
Над парадным входом был высечен девиз: «Vis et vir» – сила и мужество. Буквы давно почернели от времени и с трудом читались, но они отпечатались в моем сердце, как и в сердцах всех моих предков, живших здесь на протяжении восьми поколений.
Первый