В семь часов Майкл позволил себе вылезти из постели и приготовить чай. Но он все не мог думать ни о чем другом, кроме Джини и того, как он мог ошибаться на ее счет. Злость вошла в привычку, как ранние подъемы, только теперь выплеснуть ее было не на кого, кроме себя самого. Даже прокручивание в голове образов инспектора Уинтера больше не работало. Пока закипал чайник, он подумал о виски в шкафу под мойкой и с большим трудом удержался от того, чтобы нагнуться и вытащить его. Он услышал голос Пег. Ему пришлось остановить себя, когда он чуть не обернулся, ведь ему показалось, что она здесь, в комнате, рядом с ним. Пьете до завтрака, Майкл Лонг? Я этого не потерплю. Он отжал чайный пакетик о стенку чашки и подумал, что, наверное, сходит с ума. То, через что он прошел, кого угодно сведет с ума. Как свыкнуться со всеми этими мыслями и воспоминаниями, которые, видимо, так и будут вращаться по кругу в его голове, до самой смерти? Конечно, вот почему он пошел в церковь. Думал, что там произойдет чудо, что, когда он положит на язык круглую картонную вафлю, они все исчезнут. А не ради покаяния и прощения. Но это не сработало. Ничто бы не сработало.
Он отнес чай в спальню, но не стал возвращаться в смятую постель. Сел на край, держа чашку в одной руке, а молочник в другой. Отхлебнул горячую жидкость и представил себе искаженное ужасом лицо Джини, когда он так делал при всех. А дочь Мэнтела только рассмеялась. Это было во время того ужина – единственный раз, когда Мэнтел переступил порог дома в Пойнте, насколько ему было известно. После еды Пег заварила чайник чая, и он стал пить, как всегда, может, даже громче, потому что перед их приездом выпил для смелости. Наступила тишина, лицо Джини перекосилось от отвращения, а потом Эбигейл Мэнтел запрокинула голову и рассмеялась. Это растопило лед, и все рассмеялись следом, даже Джини выдавила еле заметную улыбку.
О самоубийстве ему рассказал начальник тюрьмы. Он пришел к нему примерно в то же время, что сейчас, может, чуть позже. Майкл открыл дверь, чтобы забрать молоко, а там стоял высокий седой человек в костюме и черном пальто. Наверное, он проговаривал про себя, что собирается сказать, потому что беззвучно двигал губами. Он удивился, увидев Майкла в домашнем халате. Но быстро взял себя в руки. Начальник тюрьмы должен уметь быстро соображать.
– Мистер Лонг, – сказал он. – Я из «Спинни Фен»…
Майкл прервал его.
– Вы зря тратите время. Я уже говорил тому. Я не могу ее здесь принять.
– Джини умерла, мистер Лонг. Думаю, вам лучше позволить мне войти.
И