Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба. Валерий Игоревич Саморай

в голове все свои воспоминания о ней и всё, что она о ней знала. Между ними порвалась последняя нить. Огромный кусок жизни выпал у девушки из памяти. Все чувства и мысли, которые были у неё тогда, поглотила тёмная душа демона. Солана видела, как давно знакомое ей лицо теряло привычные черты и становилось серым, невыразительным, обыденным. Оно становилось похожим на одно из тех лиц, на которых не обратишь никакого внимания, идя по улице. В конце концов, человек, сидевший перед ней несколько секунд назад, растворился в воде, как растворяется капля туши в горной реке, оставляя какое-то время за собой длинный тёмный хвост неопределённых чувств, поглощенных неумолимым временем. В этих разводах ещё читалась боль – боль демона, сидящего в некогда близком ей теле. Эта боль разрывала его и уносила куда-то вдаль – высоко во тьму над замком. Солана смотрела ему вслед, не чувствуя ни малейшего сострадания – скорее наоборот, удовлетворение, будто эта боль кидала маленькую крупицу справедливости на мировую чашу весов.

      Ворота распахнулись, и девушка вошла в просторный коридор, в котором тонкие колонны поддерживали длинный готический свод. Колонны и стрельчатые арки были украшены резьбой из белого мрамора и бирюзы. Стены за стойками были выполнены из чёрного мрамора, и создавали ощущение, что это не камень, а стекло, через которое просвечивается непроглядная тьма морских глубин. Солана шла по этому коридору, ощущая себя песчинкой во дворце великанов. На гладких стенах световыми отливами играла вода, будоража фантазию. От этих движений девушке казалось, что там что-то или кто-то есть. Вдруг она услышала крик: дикий, громкий, неутихающий. Её нервы были на пределе, как сжатая пружина, и она молниеносно обернулась на шум, но всё, что она увидела – лишь длинный пустой коридор. Крик не стихал – наоборот, к нему примешивались множество других голосов, в которых она разбирала отчаянную мольбу о помощи. Солана всмотрелась в стены, но ничего в них не видела. Она закрыла от страха глаза, и её напуганное воображение стало рисовать там, за кажущимся стеклом дворца, тонущие суда, попавшие в бурю. И чем чётче она представляла себе кораблекрушение: лица людей, их одежду, окружение, мебель и прочие мелочи, тем конкретнее и разборчивее становились крики. И вот на стенах, как будто рисунки, стали проплывать призраки затонувших людей. Они кричали Солане что-то, но каждый это делал на своём языке. Единственное, что она смога разобрать – это то, что людям – всем без исключения – виделись испуганные глаза молодой девушки. И все её называли ведьмой за то, что она их потопила. Тогда пленница бездны поняла, что страхи, рождённые её фантазией, где-то в океане только что потопили корабль. Осознав весь ужас, который она сотворила, Солана побежала по коридору прочь от царившей в этих стенах и колоннах чёрной магии. Но один за другим, крики с мольбой о спасении накрывали её, и невольно от этих душераздирающих воплей страшные картины представлялись ей. Опять и опять сцены кораблекрушений и людской боли всплывали перед глазами, вызывая на стенах