Шесть иль семь из них с стеноподобных скал
В трубы узкие хрустальные дозорные
Созерцали высь, светилами узорную,
А другие в кущах, гроздьем завитых,
Сочиняли нов акафист либо стих,
Виноградинки вкушая, к Богу мыслили
Или нечто на песке янтарном числили.
Был же каждый в синей мантии до ног,
Над челом имел горящий огонек,
Что порхал, за ним повсюду, отче, следуя, —
И дивился безграничнейше на это я;
А Вожатый тотчас: “Те, что видишь ты,
Вечной правды средь мгновенной суеты
В мире жаждали… За то ей здесь насыщены.
И Свят-Дух на них, тот огонек восхищенный.
Вон два мужа. Этот держит кругомер,
Тот же – шар, земле подобный… Свыше мер
Оба счастливы от истины изведанной,
В мире ж были за нее сожженью преданы.
И другие два, из коих первый, знай,
На земле еще воспел во сказе рай,
А другой его явил в изображении, —
Как светлы они, смотри, от лицезрения!”
Я ж, и правда, услыхал от первых двух:
“Как чудесно осеняет разум Дух,
И как ясен мир в его сосредоточии!”
От вторых же: “Сколь прекрасен рай воочию!..”
А Вожатый, лишь мы мимо их прошли:
“Эти четверо – от римской земли.
Там же – видишь? – царь с царицей византийские,
Да былые князь с княгинею российские.
Те искали правды в словесах святых…”
И узрел я тотчас этих четверых:
Опираясь на жезлы, крестом венчанные,
По тропам они гуляли, осиянные.
Смуглолиц и строг был первый из царей,
А второй – румян и много добрей,
А царицы, сединою серебренные, —
Бабки ль, матушки ли их – лицом мудреные…
И приметил я, что здесь, как нигде,
Был Вожатый мой в особой светлоте,
И встречали здесь его особо чаянно,
Как нигде еще… как жданного хозяина!
Вопрошал один: “Учителю! Открой,
Как зовется то созвездье, словно рой?”
А другой: “Скажи, премудрейший Апостоле! —
Там, в зените, зга туманная ли, звезды ли?”
Пояснял Он, ввысь взирая, как орел,
Дальше шел и, наконец, меня подвел
К древу древнему, ко древу древоданскому
Что сверкало всё, шатру подобно ханскому,
Что кореньями касалось руд земных,
А вершинными ветвями – звезд ночных, —
К древу с яблоками огненнейше-алыми…
И второй раз с той поры, как с ней блуждали мы,
Евы правнука чуть слышно прорекла:
“Здравствуй, дерево добра и зла”.
Как бы в страхе древо выспреннее дрогнуло
И пред ней в поклоне низком ствол свой согнуло…
А на этот голубино-детский глас
Вмиг мной виденный явился Китоврас
И, приняв дитя руками смугло-лосными,
Стал кормить его плодами лученосными.
Молвил Старец: “Будь же мудрой, как змея”.
Крест свершил